Юная звезда. Часть 1

МакЭвой Дж. Дж.

ШЛЕПОК.

Ее ноги дрожат под ней.

ШЛЕПОК.

Она тяжело дышит, ее тело приподнимается и опускается с каждым глубоким вздохом.

ШЛЕПОК.

– Сильнее.

ШЛЕПОК.

Я уже ощущаю боль в руке. Но она до сих пор не сказала мне остановиться. Ее задница уже настолько красная, и я был уверен, что к этому времени она будет умолять меня остановиться. Вместо этого она прикусила губу и взглянула мне в глаза, подзадоривая сделать это снова.

– Еще.

ШЛЕПОК.

ШЛЕПОК.

–

Ах! – выкрикнула она. – Пожалуйста… пожалуйста, трахни меня.

Ей не нужно просить дважды. Поцеловав оба ее красных полушария, я схватил ее за талию и толкнулся в нее, мои глаза закатились от удовольствия от того, насколько влажной и узкой она была для меня.

– Боже, ты потрясающая, – сказал я ей, толкаясь еще глубже и целуя ее спину.

– Так… хорошо, – сказала она, кончив для меня.

Все звуки исчезли, и я слышу лишь наши стоны и ворчанье.

Я не могу так больше.

Я тверд с тех пор, как она поцеловала меня. Потребовалась вся моя сила воли, чтобы сдерживаться до сих пор.

– Охренеть, – проворчал я, толкнувшись в последний раз и наконец-то кончив.

Я рухнул на нее. Мы оба покрыты потом, а вокруг витает аромат нашего секса. Я не мог не задаться вопросом, что, черт возьми, я собираюсь теперь делать. Мне потребовалось почти десятилетие бессмысленного и беспорядочного секса, чтобы обуздать свое пристрастие к ней… и прямо сейчас я вернулся к самому началу.

Перекатившись на живот, я знала, что он не спит, хотя ни один из нас не промолвил ни слова за последний час. Мы все еще лежим голые в его постели. Хотя у нас и был секс, но это не решило ни одну из наших проблем. Я хочу спросить его, как все это отразится на нас теперь, но боюсь ответа. Поэтому я решила спросить совсем о другом.

– От чего эти таблетки?

Он молчит, но мне все равно. У меня есть время. Наконец, он сел и тяжело вздохнул. Я могла услышать, что он сел, но не повернулась к нему лицом.

– Мне поставили диагноз «паническое расстройство» несколько лет назад, – прошептал он в темноту.

– Вот, почему ты находился в клинике?

– Я самостоятельно пытался завязать с таблетками, и это обернулось приступом. Мы подумали, что в качестве прикрытия лучше использовать…

– Пусть люди думают, что ты подсел на кокаин или еще что-нибудь.

– Панические атаки уж точно не сексуальны, Амелия.

Развернувшись, я сердито посмотрела на него. Он взял пачку сигарет с прикроватной тумбочки.

– Так ты готов позволить людям считать себя наркоманом, лишь бы поддержать образ плохого парня, – он такой идиот!

Зажигая сигарету, он пожал плечами. – Не вини меня. Вини общество.

Потянувшись к нему, я выхватила сигарету прежде, чем он успел сделать еще одну затяжку, но он схватил мою руку.

– Это помогает расслабиться, – серьезно сказал он.

– А также помогает появлению рака легких.

Он ухмыльнулся. – Не волнуйся…

– Лишь потому, что ты говоришь мне этого не делать, совсем не значит, что я не стану.

Тяжело вздохнув, он забрал сигарету и затушил ее об тумбочку. – Довольна?

Нахмурившись, я легла обратно.

В комнате опять повисла тишина.

Так много всего между нами, что трудно понять, с чего лучше начать.

– Почему ты ненавидишь Ноа Слоана? – спросила я, хотя безумно странно вести разговор о нем в третьем лице.

Он

не ответил, но потянулся за очередной сигаретой.

Я не стала больше задавать ему вопросов. Я спокойно наблюдала за тем, как он голый курит рядом со мной.

Кто мы теперь друг другу? Понятия не имею.

Он причинит мне боль? Скорее всего.

Я все равно его люблю? Да.

А должна? Нет.

Но что я могу поделать? Ведь я прекрасно понимаю, что все это может выйти мне боком в любой момент. Я, в самом деле, мазохистка.

Шесть.

Именно столько дней прошло с тех пор, как мы переспали с Ноа. Мне хотелось верить, что это просто совпадение, ведь на этой неделе мы снимались в разных частях города. Но это не чувствуется так. Такое ощущение, что он избегает меня. Он не покинул меня тем утром, как я ожидала, но ни один из нас не проронил ни слова. Мы просто встали и готовы были уйти, поскольку поздно проснулись. Олли уже ожидал меня за дверью, недовольный мною, но мне было плевать. Я ждала Ноа. Даже сейчас, когда мы наконец-то находимся в одной комнате, между нами витает напряженность. Я стою по другую сторону звукозаписывающей студии, наблюдая за тем, как они дают ему наушники вместе со сценарием, который необходимо озвучить. Он поднял бумагу перед собой, прочитав лишь раз и кивнув режиссеру, сидящему за микшерным пультом.

– Начнем, когда будешь готов, Ноа.

Наконец, его глаза метнулись на меня, и он замер, словно увидел призрака… или последнего человека на земле, которого ему хотелось бы когда-либо увидеть.

– Ноа? – произнес режиссер, находясь в смятении. Он взглянул на нас. Не желая отвлекать его, я попыталась уйти, но режиссер остановил меня. – Амелия, я хотел бы, чтобы ты послушала. В этом монологе Дэймон обращается к Блэр. Это поможет уловить твою реакцию сразу после этого, поэтому отправляйся туда.

Я вновь взглянула на Ноа, но он уже не смотрит на меня. Внутри помещения он надел наушники, пока звукооператор протянул мне мои. Я встала напротив него, теперь микрофон – единственная вещь, находящаяся между нами. Откашлявшись, он начал.

– Самая страшная маска, которую ты когда-либо увидишь, это мое лицо, с которым я родился. Да, это правда. Я никогда не мог мечтать по ночам, пока не встретил тебя. Вокруг меня не было ничего, кроме тишины под пристальным взглядом полной луны, зависшей в центре тьмы. Ветер не выл. Тучи никогда не сгущались. Звезды были скрыты… а затем появилась ты, и мне не были нужны звезды, поскольку ты похожа на солнце. Но чем дольше я оставался рядом с тобой, тем тусклее и темнее становилась ты. Мои демоны стали твоими демонами, потому что ты безумно старалась спасти меня, хотя было предельно ясно, что мне суждено утонуть, – он сделал паузу, стиснув челюсти. Его руки сжали небольшую трибуну между нами. Он продолжил. – Ты подобралась слишком близко, и теперь я причиняю тебе боль, хотя не хочу этого. Ты не можешь больше быть вовлеченной в это. Так что, хотя я и обещал этого не делать, хотя и не хочу этого, я отпускаю тебя, потому что должен. Ты всегда будешь запечатлена в моей памяти, выточена в моей душе и владелицей моего сердца Аме… Блэр Каллиопа Хоторн.