Юнгаши

Воронцов Александр Петрович

А холод пронимал до костей. И голод давал о себе знать. Не помог даже сухарь, который Марат с яростью сжевал примерно в середине дня. Он с тревогой ощущал, что постепенно коченеет. Еще немного, и ему уже не удастся ни разогнуться, ни разжать пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в скобу, скреплявшую свайное основание причала.

«Ничего, выдержу, — успокаивал себя Марат. — Скоро погрузка закончится, и тогда…»

Он знал, ради чего мучается. И дождался своего.

Уже смеркалось, когда на

причале и на транспорте вдруг наступило затишье. Прекратилось движение, смолкли голоса. Потом грохнули сброшенные сходни.

Марат насторожился, напрягся до предела.

«По местам стоять, со швартовов сниматься!» — послышалась команда.

Заработала машина. Корпус судна покачнулся, задрожал. Шуга вокруг него зашевелилась.

Марат разжал затвердевшие пальцы, по перекладине подвинулся к самому краю причала.

«Отдать носовой!.. Отдать кормовой!..»

Звякнул привод машинного телеграфа, и тут же заработал винт. Транспорт медленно, будто нехотя, поплыл вперед. Расстояние между его бортом и причалом стало увеличиваться.

«Пора!» — скомандовал себе Марат.

Он покрепче надвинул на лоб фуражку и опустил ремешок ее под подбородок — это чтобы не упала при резком движении. Затем выпрямился и одним махом прыгнул на транспорт. Хотел попасть прямо на палубу, но промахнулся, немного недотянул. Ухватился за верхнюю кромку металлического ограждения — фальшборта и стал подтягиваться.

«Кажется, не заметили», — мелькнула мысль.

Еще усилие, и он будет на судне.

Но что это? Онемевшие руки не слушались. Пальцы разгибались.

В школе на уроках физкультуры Марат подтягивался на турнике не менее десяти раз. А однажды на спортплощадке у дома, когда на него из окна своей квартиры смотрела Галка Одинцова, подтянулся восемнадцать раз, а потом еще сел на перекладину верхом и, кувырнувшись, лихо соскочил на землю.

А тут… Последним напряжением воли Марат пытался перебороть себя. Хотя бы удержаться, во что бы то ни стало удержаться!

Судорожными рывками старался он перебросить отяжелевшее тело на палубу.

И сорвался, упал в воду.

Шуга смягчила удар, задержала погружение.

«Все пропало!» Марат в отчаянии барахтался, кое-как удерживаясь на поверхности. И с ужасом чувствовал, как ледяная вода заполняет ботинки, подбирается к телу.

А мимо проплывал борт столь желанного транспорта.

И в тот же миг… На это Марат не рассчитывал, но это произошло. Кто-то тревожно выкрикнул:

— Человек за бортом!

Рядом плюхнулся спасательный круг. Марат ухватился за него обеими руками.

Транспорт замедлил ход.

— Полундра! Под винт не угоди! — донеслось до Марата.

Кричали с транспорта. Марату показалось, что голос был тот же, который он слышал днем, при погрузке.

«Боцман,

подобрать утопающего! Быстро, черт возьми!» — гулко скомандовали в мегафон.

— Где он, братва? — беспокоился все тот же голос.

Скрываться дальше было бесполезно.

— Здесь я, здесь! — во всю глотку завопил Марат.

— Ага, вижу, — подтвердили совсем рядом. — Держи конец.

Конец троса с петлей, скользнув по плечу, повис около Марата над водой. Он отпустил круг и ухватился за петлю.

— Крепче держись! — наставлял все тот же голос. — По-о-шел!..

Через секунду Марата выдернули из воды и потащили вверх.

Чьи-то сильные руки ухватили его за ворот полушубка, кто-то поддержал за ремень. Перевалили через фальшборт и поставили на палубу.

— Ну вот и порядок! — удовлетворенно пробасил старший.

Марат без труда узнал в нем своего знакомого моряка, который вел по причалу раненого матроса. Это его голос звучал громче всех на погрузке. Значит, это и есть боцман. Интересно: узнал ли он Марата?

Вокруг него, вымокшего, ошеломленного, стояли несколько моряков и с удивлением разглядывали, как неожиданного гостя.

— Совсем малыш еще, — с жалостью сказал один.

— Скиталец морей, — насмешливо бросил другой.

Боцман строго посмотрел на них.

— Ну вот что, братва, по местам! Отбой тревоги! — сказал деловито, и матросы послушно разошлись.

— А с тобой, — он окинул Марата недоверчивым взглядом, — придется разобраться.

Угрюмый вид боцмана не предвещал ничего хорошего.

— А чего разбираться-то? — склонил голову Марат, разглядывая лужу, растекавшуюся у него под ногами. Он старался понять, будет судно идти дальше или повернет обратно.

— Так вот как получается… — Боцман продолжал сверлить Марата зрачками. — А я-то давеча… Думал, просто так, беспризорник.

Выходит, узнал-таки…

— А я ничего… — невпопад начал оправдываться Марат. — Я просто так…

— Просто так на судно бросился? На военный транспорт? — Боцман еле переводил дыхание. — Кому другому байки трави… И на жалость не нажимай, Москва слезам не верит. Вот командир вызовет — он тебе покажет «просто так».

У Марата сжалось сердце: «Неужели высадят?»

И как бы в подтверждение, мегафонный голос откуда-то сверху потребовал:

«Боцман, нарушителя на мостик!»

— Есть! — Боцман ухватил Марата за рукав. — Ну вот, пошли.

Марат, оставляя за собой мокрый след, покорно поплелся за ним.

По пути он с удовлетворением заметил, что транспорт набирает ход. «Может, и не высадят?» — мелькнула обнадеживающая мысль.

Ему очень не хотелось покидать транспорт, на который он попал ценой таких неимоверных усилий.