Юнгаши

Воронцов Александр Петрович

«Полный вперед!»

На ходовом мостике было тихо и пустынно. У ветрового стекла застыл с биноклем в руках вахтенный командир. Рулевой в привычной позе стоял у штурвального колеса. Ближе всех к входу находился среднего роста худощавый моряк в кожаном реглане с меховым воротником. Несколько продольных морщин пересекали его аскетическое лицо. На голове высилась черная фуражка с белыми кантами и вышитой золотистой эмблемой. По тому, как держался и как выглядел этот человек, Марат догадался, что это и есть

командир.

Гул работающих машин почти не доходил сюда. Лишь слегка вибрировали под ногами деревянные рыбины — решетчатый настил, положенный поверх металлических листов палубы. В какой-то степени это помогло Марату скрыть охватившую его дрожь.

— Товарищ командир, нарушитель доставлен! — доложил боцман и отошел в сторону, давая возможность разглядеть Марата.

— Это он, — удивленно вскинул брови командир, — нарушитель?

После невольного купания Марат выглядел еще невзрачнее, чем обычно. Глядя на его тщедушную фигуру, командир никак не мог поверить, что такой человечишко мог причинить столько беспокойства и тревоги экипажу целого судна в ответственный момент выхода в боевой поход.

— Так точно, он, — подтвердил боцман, уловив подлинный смысл командирского недоумения.

Командир поежился, словно стряхивая с себя всякие сомнения, и подошел к Марату.

— Совсем мальчишка еще, — сказал как бы про себя и подчеркнуто строго, официально спросил: — Кто такой? Откуда?

Марат, не поднимая головы, разглядывал решетчатый настил под ногами.

— Днем все у причала околачивался, — вставил боцман. — Видел я. Думал, просто так, заблудший под ногами мешается. А оно вон как вышло. Хитрый, видать.

— Хитрый, — сурово усмехнулся командир и вдруг повернулся к вахтенному: — Следовать заданным курсом. Полный вперед! — И Марату: — Так что же, молчать будем или объяснимся? Имя у тебя есть?.. А фамилия?..

Марат ликовал: полный дали. Значит, высаживать не будут. На это он и рассчитывал. Теперь можно и раскрыться.

— Марат я… Есипов.

— Ага, Марат, — удовлетворенно подхватил командир. — Хорошее имя. А сколько тебе лет?

— Шестнадцать. — Марат солидно кашлянул и поправился: — Семнадцатый.

— А чем ты докажешь, что тебе шестнадцать и ты именно Марат Есипов?

Чем он мог доказать?

— Чего? — Марат непонимающе глянул на командира из-под бровей.

— Документы у тебя есть?

И тут документы подавай. Откуда они у него?

— Были, — смело соврал Марат и стал шарить по карманам, где хранил все свои дорожные пожитки. На всякий случай шуранул за пазухой. — Совсем недавно были… А вот нет… Наверное, утонули.

Он растерянно посмотрел вокруг, словно документы его могли оказаться и где-то здесь, на мостике.

— Ага, утонули, — с готовностью повторил командир, который, видимо, другого ответа и не ожидал. — А куда ты, если не секрет, путь держишь?

Теперь это уже был не секрет, и Марат с готовностью ответил:

— В Ленинград, на Краснознаменный

Балтийский флот.

— Ого! — удивился командир. — У тебя вызов или… сам по себе?

— Вызова нет. Я добровольно. — Марат бесстрашно посмотрел в глаза командиру. — Юнгой.

— Ха, видали! — Командир гневно взмахнул рукой. — Доброволец называется. А ты знаешь, что полагается за проникновение на военный транспорт без разрешения? За срыв рейса? Трибунал!.. Кто знает, может, ты вражеский лазутчик?

У Марата вдоль спины пробежал холодок, а щеки стали пунцовыми.

— Неправда это, не лазутчик я… И рейса не сорвал… А в воду упал случайно… У меня папа в Ленинграде служит.

— Ну вот и до папы добрались, — произнес командир. — Ладно, завтра решим, что с тобой делать. А пока, — обратился он к боцману, — в машинное отделение его. Обогреть, обсушить, накормить. И уложить спать.

— Есть в машинное, — козырнул боцман.

— И глаз не спускать, — тихо, чтобы не слышал Марат, добавил командир. — Утром в Осиновце передадим в береговую охрану.

— Ясно, — с готовностью подтвердил боцман. — Разрешите идти?

— Идите.

Машинное отделение обдало Марата клубами пара и теплом. Приятно пахло горячим металлом и еще чем-то неуловимо знакомым, согревающим. И успокаивающим.

Все произошло так, как наказывал командир. Марата обсушили, накормили и, закутав в старую матросскую шинель, уложили спать у теплого трубопровода. Он быстро согрелся и, довольный таким оборотом дела, уснул, убаюканный рокотом паровой машины и мерным покачиванием судна.

Проснулся Марат от внезапно наступившей тишины. Машина не работала. Не было вибрации, характерной для движения судна. Лишь чуть покачивало.

«Прибыли в порт», — сообразил Марат.

На металлической платформе, представлявшей как бы второй этаж машинного отделения, разговаривали двое.

— Парнишку-то разбудить? — спросил один.

— Пусть спит пока, — ответил другой. — Некогда сейчас возиться с ним. Авралить надо. После разгрузки, как приказано, сдадим в охрану.

Марата будто шилом кольнуло: «В охрану».

Сон как рукой сняло.

Когда моряки ушли, он осторожно, стараясь не шуметь, встал. При свете тусклой лампочки, горевшей под самым подволоком — так на кораблях потолок называется, — торопливо оделся, обулся. Свою самодельную постель уложил так, чтобы создавалось впечатление, будто здесь спит человек.

По крутому трапу, озираясь и прислушиваясь, вылез на верхнюю палубу. И сразу окунулся в студеную мглу. В темноте едва проглядывали контуры кормовой надстройки и трубы, груды зачехленных грузов. Крупинки снежного заряда роились в воздухе — Марат ощутил на лице их торопливые уколы.