Юноша с перчаткой (рассказ студентки)
Шрифт:
Он объясняет нам свойства бумаги и красок. Сегодня он привел нам фразу, которая помогает запомнить расположение цветов в спектре: «Каждый Охотник Желает Знать Где Спят Фазаны», – красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Все обрадовались и принялись повторять это на все лады. И Шумский сказал, что главное в этой фразе не смысл, а порядок слов. Ибо смысл не пострадает, если сказать: «Каждый охотник Хочет знать где Ночуют фазаны», но спектр тут будет уже ни при чем…
Наши успокоились, и старик Шумский давно говорил о другом, а я все
Все же интересно, где ночуют – в смысле спят (синий!) – фазаны?!.
Потом были занятия по шрифту. Они проходили в нашей институтской типографии. Руководит ими наш декан. Мы осваиваем наборное дело. Всякие матрицы, марзаны, бабашки… Сегодня у нас задание: по наборному шрифту – обложки. Каждый набирал что хотел, – содержание здесь не играло роли, как в той фразе про фазанов. Валька Тарасов набрал на своей обложке «Мои встречи с Леонардо да Винчи», а Гранд на своей – «Искусство и я». Мне хотелось выдать Суркову за то, что он отказался позировать. Я набрала «Изучайте грызунов» и показала ему. Он посмотрел и пожал плечами. По-моему, он просто не понял, что это имеет к нему отношение…
Я не стала ему объяснять, что он грызун и что я все про него знаю. Я вычитала это в старинной книге, Она называется «Мир животных в изображениях, снятых и раскрашенных сходно с натурой». Эта книга издана в Санкт-Петербурге в тысяча восемьсот девяносто втором году, и на ней есть надпись: «Дозволено цензурой». Про Сурка там сказано, что это грызун с толстым телом и коротким хвостом. Что в диком состоянии эти умные животные пугливы и осторожны но, будучи пойманы, вскоре становятся очень ручными.
Я даже удивилась: до чего точно! Вылитый Сурок! Правда, слова «с толстым телом и коротким хвостом» к нему не подходили, – наш Сурок длинный и тощий и к тому же отличник – хвоста у него ни разу не было!.. Но зато слова «пугливый и осторожный» прямо про него! И еще меня вдохновило сообщение о том, что, будучи пойманы, сурки становятся очень ручными. Я тогда же решила, что обязательно приручу Сурка, но это мне пока не удается…
После занятий мы почти всем курсом поехали в Пушкинский музей. Кто-то сказал, что там открылась потрясающая выставка рисунков «От Дюрера до Пикассо». Ехали весело. Какой-то пассажир в автобусе спросил Гранда, зачем он отрастил бороду. Гранд очень учтиво ответил, что борода ему совершенно необходима: во-первых, она заменяет кашне, а, во-вторых, ложась спать, он кладет ее поверх одеяла…
Когда подходили к музею и шли уже мимо елочек, я поскользнулась и чуть не хлопнулась, но кто-то подхватил меня. Это был Валька Тарасов.
– Ты что, Детка? – сказал он. – Вроде и выпили мало…
– Ну, как ты устроился? – спросила я.
– Приходи, посмотришь… Придешь?
– Когда?
– А вот снегу подвалит…
И он мне подмигнул. Только теперь я
– Лопату приносить? – спросила я.
– Не надо, – сказал Валька. – Инвентарем обеспечу…
Мы вошли в музей и поднялись по мраморной лестнице. Я очень люблю эти прохладные тихие залы, Итальянский дворик с «Давидом» Микеланджело и еще двумя маленькими бронзовыми «Давидами» – Донателло и Верроккьо. Два эти скульптора соперничали между собой. Мне больше нравится «Давид» Донателло, такой симпатичный, в шляпе…
Но сейчас мы идем смотреть выставку рисунков. Они развешаны в верхней галерее. Да, выставка потрясающая! Особенно сильное впечатление на меня произвела «Мадонна с младенцем» Дюрера. Глядя на нее, я подумала про Нину и ее будущего Прошку… Уходя в тот вечер, она сказала, что ни за что не помирится первой. И спросила:
– А ты бы помирилась?
Я вспомнила Геру, его снисходительную улыбку и сказала, что нет, не помирилась бы. И Нина бросилась меня обнимать… Может, она для того и приходила, чтобы услышать этот ответ.
Выставка не очень большая. Мне запомнился «Мужской торс» Карпаччо, «Мальчик с собакой» Пикассо. Неплохие Тинторетто, Филиппо Липпи, Гуттузо…
Когда мы выходим из музея, на улице уже стемнело, зажглись фонари. В их свете, как дым, курится мелкий снежок.
– Вот и снег, – говорю я Вальке Тарасову. Он идет рядом.
– Это не тот снег, Детка. – Звучит это как-то грустно. И, чтобы развеселить его, я говорю:
– Между прочим, я нашла на карте Тананариве. Это на острове Мадагаскар…
Он смотрит на меня удивленно и тут же догадывается, о чем я.
– Осталось убедиться, что существует Касимов, – говорит он. – Хочешь, махнем?..
У меня чуть не вырвалось: «Когда?» Но я вовремя вспоминаю, как он пригласил меня в гости, «когда снегу подвалит».
– Пожалуй, я начну с Мадагаскара, – говорю я.
В метро мы расстаемся. Нам в разные стороны. Мой поезд приходит раньше, и я уезжаю, а Валька смотрит мне вслед. Он стоит в распахнутом пальто, крепко поставив ноги и спрятав руки в карманы. Стоит и улыбается. И чуть заметно подмигивает мне, так, чтобы этого никто не видел. Никто, кроме меня… У него хорошее лицо. Как жаль, что он не в моем вкусе!..
Дома меня ждет новость: приезжает тетя Варя. Тихая Варя. Юлькина мама. Ей забронировали номер в гостинице, но она, как всегда, остановится у нас.
Моя мама этому рада, – ведь они подруги, и приезд Вари для нее праздник. Я привожу в порядок свою комнату, убираю все лишнее со стола и с подоконника. Папки с рисунками, картон и подрамники я составляю таким образом, чтобы можно было пробраться к кушетке, – тетя Варя будет спать у меня. Я люблю, когда она приезжает. Люблю с ней разговаривать. Это не то что Зинаида. С тетей Варей почти так же интересно, как с Юлькой. Она у нас нарасхват, и маме приходится отбивать ее у нас с папой. Папе она говорит: «По-моему, сегодня по телевизору какой-то хоккей…»