Юность и детство гусара
Шрифт:
Следующим утром старший курс Николаевского кавалерийского училища в конном строю выступил в Красное село.
Юнкера всех военно-учебных заведений, закончившие последний курс, были выстроены напротив красносельской императорской палатки. На правом фланге - начальники училищ. Невдалеке от них находилась большая группа командующих округами, родами войск, генерал-адъютантов свиты Государя, иностранных военных агентов (атташе).
От охватившего его восторга Головинский впал в состояние прострации: ему казалось,
Стояла абсолютная тишина, в которой раздались слова Государя:
– Я пожелал вас видеть и приказал вас собрать, чтобы сказать вам несколько слов перед предстоящей для вас службой.
Веруйте в Бога, величие нашей могучей Родины, относитесь с уважением к вашим
начальникам, с товарищеским чувством друг к другу. Во всех родах оружия будьте отечески строги и справедливы к подчинённым вам нижним чинам.
Прежде всего имейте примером ваших доблестных предков, которые умели служить России и своим царям. Желаю вам от души во всём успеха! Уверен, что при всякой обстановке каждый из вас окажется достойным наших предков и честно послужит мне и России.
Поздравляю вас с производством в офицеры!
– Ура-а-а-а-а-а! Ура-а-а-а-а-! Ура-а-а-а-а!
– не боясь надорвать грудь, кричал вместе со всеми Головинский.
От восторга и эмоций, захлёстывающих Владимира, из его глаз катились слёзы.
40
После отъезда Государя и всех высших чинов, ротмистр Назимов громким голосом отдал команду:
– Господа офицеры, по коням" ! В Дудергоф рысью, марш!
В лагере Головинский надел парадный мундир корнета Десятого Ингерманландского полка. Его друг Александр Бразоль облачился в парадный мундир корнета Лейб-гвардии кирасирского Его Величества полка. Князь Манвелов щеголял в мундире корнета Клястицкого гусарского полка. Их парадные мундиры были сшиты лучшими портными Санкт-Петербурга ещё в январе-феврале.
На прощальный обед юные корнеты и всё начальство Николаевского кавалерийского училища собрались в Луна Парке.
– Боже мой! Боже мой, какой ты красавец!
– восхитилась Анастасия Михайловна, когда на следующий день увидела своего племянника в парадном мундире.
– Володинька, завтра даю ужин в честь твоего производства в офицеры. Приглашены мои самые близкие компаньоны и друзья.
Это был не ужин! Это был настоящий пир! В центре внимания, естественно, был Владимир в своём красивом парадном мундире гусарского корнета.
Произносились тосты, пожелания. Василий Васильевич, покраснев от обильных возлияний, встал:
– Я человек коммерческий. Длинных речей говорить не умею. Я и Виталий Викторович, то есть мы... Мы рады, что племянник Анастасии Михайловны Владимир
Он долго смотрел на присутствующих и, вдруг, закричал:
– Давай неси!
В гостиную вошёл официант и протянул Василию Васильевичу деревянную коробочку.
Василий Васильевич, встал из-за стола и, чуточку пошатываясь, подошёл к Владимиру:
– Это вам, господин корнет! В знак благодарности! На память от компаньонов Анастасии Михайловны Дерюгиной!
– почти прокричал он, вручая ему коробочку.
– Ура, господа!
– закричал Виталий Викторович.
– Ура-а!
– раздались за столом голоса гостей.
Василий Васильевич обнял Владимира и троекратно поцеловал его в щёки.
– А теперь, раскрывай её! Смотри, офицер!
Владимир раскрыл коробочку и вытащил из неё массивный золотой портсигар, усеянный крупными бриллиантами.
41
За столом воцарилась тишина.
– Ох ничего себе!
– невольно воскликнул Владимир, и все рассмеялись и начали аплодировать.
–
Через день Головинский впервые прогуливался по Невскому проспекту. И не просто прогуливался, а под руку с Мариной! Владимир успевал и козырять проходящим высоким чинам, и шептать девушке комплименты. А она впервые начала его ревновать:
– Володя, смотри, как эта длинная гимназистка тебя глазами "ест"! Ещё и улыбается! Совсем молодёжь стыд потеряла! А эта, тридцатилетняя бабушка, даже спотыкнулась. На тебя загляделась! Такая старая, а туда же!
Марина поджала губки и принялась нарочно смотреть на Неву.
– Мариночка, что тобой? Тебе это всё кажется, Мариночка!
– успокаивал её Головинский, иногда кидая взгляды на свой простой серебряный перстень в виде конской подковы, надетый на безымянный палец левой руки. Такие перстни носили все выпускники Николаевского кавалерийского училища. Их владельцы имели право всегда обращаться друг к другу на "ты", невзирая на возраст, чин и занимаемую должность.
– Володя, а пойдём в воскресенье в театр?
– Марина теперь смотрела на него.
– Нет не пойдём.
– Вздохнул Головинский.
– Почему? Я так мечтала ! С тобой в театр!
– Мариночка, через день я уезжаю в полк. Ведь все отпуска отменены в связи с вероятностью войны. Но я думаю, нет я даже уверен, что через несколько месяцев я снова
буду в Питере, и мы с тобой пойдём куда ты пожелаешь.
Вечером Головинский собирал чемодан.