Юность и детство гусара
Шрифт:
Слушая перечень различных условий и требований к юнкерам первого курса, Головинский с удивлением думал:
– Вот балаган устроили! Сколько талантов здесь зря пропадает?
После чтения приказа, старшекурсники неожиданно погасили все свечи, и в курилке воцарилась кромешная темнота.
От неожиданности Владимир даже вздрогнул, а "благородные корнеты" запели "Звериаду", авторство которой приписывали самому Лермонтову.
Пение закончилось. Зажглись свечи.
– "Звери",
– истошным голосом заорал Перепеловский.
Для присяги эскадрон выстроился в манеже с шашками. Винтовки - за плечами.
В дверях показалась начальник училища генерал- майор Марченко.
– Смирно! Слушай на караул!
– отдал команду его адъютант штабс-ротмистр Зякин.
– Юнкера первого курса, сегодняшний день вы запомните на всю вашу жизнь. Ведь после принятия присяги вы будете находится на военной службе. С это дня ваши проступки будут рассматриваться в соответствии с Воинском Уставом и Уставом Дисциплинарным.
28
Из училища теперь у вас два пути: выйти корнетами или быть отчисленными и отправленными в полки рядовыми.
– Произнёс свою традиционную речь начальник училища.
На середину манежа вынесли аналой. К нему подошёл священник.
– Шашки в ножны! На молитву шапки долой!
– последовала команда.
– Я, нижепоимённый, обещаю и клянусь Всемогущим Господом перед святым Евангелием в том, что я хочу и должен его Императорскому Величеству, истинному и природному всемилостивейшему великому Государю императору Николаю Александровичу, верно и нелицемерно служить!...
Головинский с восторгом произносил слова клятвы. Он был счастлив. Наконец-то начиналась его военная карьера!
Теперь, после присяги, юнкера первого курса имели право на увольнение в город. Владимир хотел немедленно ехать к Игнатьевым, а потом к - тётушке, но по традиции весь эскадрон вечером шёл в цирк Чинизелли. Для этой цели билеты туда уже были куплены заранее.
Представление ещё не началось, и в цирке было тихо. Вдруг раздался голос одного из "благородных корнетов"
– Молодёжь, прибыл "Земной Бог"!
Весь эскадрон встал и отдал честь вошедшему вахмистру Николаевского кавалерийского училища Николаю Глинскому.
Почётное прозвище "Земного Бога" носили вахмистры Славной Школы ещё со времён Михаила Лермонтова.
К Анастасии Михайловне Владимир попал только лишь в следующее воскресенье.
– Боже мой! Какой ты красавец! Какой красавец!
– воскликнула в восторге тетушка, когда он в парадной форме появился в её особняке. В чёрном мундире с алой опушкой, с двумя рядами медных пуговиц, эполетами, в тёмно-синих шароварах с красной окантовкой, в начищенных до зеркального блеска сапогах со шпорами Головинский смотрелся великолепно.
–
– С огорчением пояснил Владимир.
– Ничего! Ничего, милый мой! А как ты хотел? Чтобы сделать военную карьеру, надо уметь отказаться от многого, выдержать лишения и, самое главное, - потерпеть. Ну а потом,
29
Володинька, ты всё упущенное наверстаешь! Я в этом не сомневаюсь.
– Успокоила Анастасия Михайловна своего племянника.
Звеня шпорами, Владимир прошёл в гостиную.
– Да вот ещё и со шпорами абсурдная история! Они полагаются к парадному обмундированию, а внутри училища он, пока, их носить их не имеет права. Ведь шпоры надо заслужить!
– подумал юноша, но тётушке ничего не сказал.
Право носить шпоры Головинский заслужил через три месяца в числе десяти самых лучших наездников из числа "зверей".
Верховая езда являлась самым главным предметом в училище. Сначала все юнкера младшего курса начинали ездить на потниках, подтянутых подпругой. Через месяц- два садились в сёдла, но с подтянутыми стременами, и только потом начиналась нормальная езда.
Головинский, научившийся верховой езде ещё в детстве, с болью в сердце наблюдал за некоторыми своими товарищами, которые не имели о ней никакого представления.
Десятерым "зверям" за успехи в верховой езде вахмистр в торжественной обстановке лично вручал шпоры:
– Юнкер Бразоль, выйти из строя!
– Слушаюсь!
Глинский протянул Александру восьмидюймовые шпоры.
– Поздравляю!
– Юнкер Головинский, выйти из строя!
– Слушаюсь!
– Держите, Головинский, ваши шпоры! Вы их заслужили, как никто другой!
– Благодарю вас, господин вахмистр!
– вытянулся Владимир, сжимая в руках тяжеленные шпоры.
Затем Глинский пригласил Бразоль, Головинского, Крапоткина, Белявского, Сорокина, Рубахина, Силина, Соболевского, Манвелова, Михайлова - первых обладателей шпор среди "зверей" - в комнату отдыха. Здесь для них был накрыт шикарный стол. Обед состоял из множества блюд, заказанных в одном из лучших ресторанов Санкт- Петербурга.
Объевшиеся до коликов в животах "звери" эту ночь должны были спать с тяжёлыми шпорами на голых пятках.
<