Юность Пикассо в Париже
Шрифт:
Проходя по огромным залам, увешанным большими, в золоченых рамах, картинами XV века, Пабло и Карлос благоговейно рассматривали полотна, о которых прежде слышали и читали.
Потом Хайме направился в другое крыло и повел за собой возбужденно обсуждавших что-то Пабло и Карлоса: их голоса гулко раздавались в длинных просторных залах.
– В этом крыле выставлены испанские мастера. Говорят, это одна из лучших в мире коллекций испанской живописи.
Друзья вошли в ярко освещенный зал, где оказались в окружении огромных холстов.
– Веласкес…
Он оглянулся на внимательно слушавших его спутников.
– Диего Родригес де Сильва-и-Веласкес был, возможно, величайшим живописцем из всех, когда-либо живших на свете. Он создал столько шедевров, сколько не написал ни один другой мастер за всю историю искусства. Веласкес был одним из благороднейших и уважаемых испанских художников и единственным истинным реалистом. Ни один живописец не превзошел его в умении ухватить сущность и характер натуры и запечатлеть их на холсте несколькими широкими, уверенными мазками. Кажется, его мужчины и женщины дышат, – говорил Пабло, – а его лошади полны сил и жизни. Он был живописцем из живописцев. Он повлиял на Франсиско Гойю, на Камиля Коро, Гюстава Курбе и Эдуарда Мане… Все великие живописцы были его учениками.
На Хайме произвело сильное впечатление то, как глубоко Пабло понимает творчество Веласкеса.
– Вижу, вы знаете своих соотечественников, – похвалил он Пабло.
– Работы Веласкеса – это лучшее из всего, что я когда-либо видел. Вершина величия!
Пабло весь так и сиял.
– Но есть один художник, которого я здесь не нахожу, – заметил Карлос, оглядывая зал.
– Кого же это? – спросил Хайме.
– Эль Греко…
– Эль Греко? Что это еще за имя? – спросила Анна, явно без особого интереса.
– Это был греческий живописец, который приехал в Толедо в 1577 году, – объяснил Карлос. – Его настоящее имя – Доменикос Теотокопулос.
– Эль Греко хороню известен в Малаге, – добавил Пабло. – На самом деле он был одним из первых импрессионистов, это заметно по характеру мазка.
– Эль Греко родился на Крите в 1541 году, – продолжал Карлос. – Это имя означает «грек» и указывает на его происхождение. Мало что известно о ранних годах его жизни и об учебе, но по его поздним работам видно, что на него оказал влияние поздневизантийский стиль того времени. Около 1566 года он ездил в Венецию и там учился у великих мастеров Ренессанса – Тициана и Тинторетто.
– О Господи, откуда только вы все это знаете? – удивленно воскликнула Анна.
– Я знаю еще больше, – засмеялся Карлос, старясь не упустить случай похвастаться.
– Ну, говорите же, – взяв тон капризницы, кокетничала Анна.
– Вам понравился мой ученый доклад?
– Это было блестяще, но пока что достаточно. Вполне достаточно, – ответила Анна.
Пабло
– Быть может, вашим импрессионистам Эль Греко знаком, но они не желают его признавать?
– Возможно, вы правы. А разве нет иронии в том, что такой город, как наш, почиет на лаврах импрессионизма?
– Я слышал, что импрессионизм получил здесь признание только в девяностых годах.
– Так поздно? – удивился Карлос.
– Думаю, кое-кому это течение очень мешало, – ответил Хайме. – Есть могущественные силы, которые боятся новых идей.
Анна пожала плечами.
– Я слышала, есть мнение, будто импрессионисты разрушили традиционную маньеристскую живопись.
Карлос разочарованно опустил голову.
– А чего еще можно ожидать от коварных критиков и от ханжей, которые правят искусством?
Двигаясь дальше по испанской галерее, друзья останавливались то тут, то там, восхищаясь великолепными полотнами. Время от времени Карлос позволял своей руке легко опускаться на плечо Анны и касался щекой ее щеки, указывая на ту или иную работу. Анна смотрела в темные глаза Карлоса, и, казалось, его близость и бесстыдные знаки внимания доставляли ей удовольствие.
Карлос склонился к девушке, понюхал ее душистые волосы и тихо шепнул ей на ухо:
– Итак, чем столь прекрасная дама, как вы, занимается по вечерам?
– Я думала, мы пришли сюда смотреть на картины.
– Да, но вы невольно привлекаете взгляд.
Анна мило улыбнулась.
– Осторожно, дорогой, лесть может завести вас бог знает куда.
Анна и Карлос уходили вдаль по огромным залам, звук их голосов стихал, и наконец от них осталось лишь далекое эхо.
Пабло постоял, глядя им вслед, и когда парочка исчезла за углом, он только покачал головой.
Глава 11
Отдых у Сены
Пабло и Карлос сидели в оживленном уютном баре у столика со свечами и пили абсент. На металлических решетках поверх стаканов аккуратно лежали горящие кубики сахара. Все смотрели на двух бойких танцовщиц, которые отплясывали канкан.
– Мне действительно нравится Анна, – сказал Карлос. – Она настоящая леди, и не исключено, что к тому же очень богата!
Пабло не понравилось то, что он услышал.
– Не торопись, парень. Вы едва познакомились.
Карлос, увидев вытянутое лицо друга, улыбнулся.
– Ага, ты ревнуешь?
Пабло сделал большой глоток и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Просто будь осторожен, только это я и хотел сказать.
Когда танцовщицы закончили свой номер, на противоположной стороне длинного многолюдного зала раздался громкий возглас.
Пабло посмотрел туда, откуда раздавался шум, и увидел подвыпившего, но опрятного лысого мужчину лет двадцати пяти, одетого в костюм-тройку, при галстуке. Он стоял у противоположного конца барной стойки и горячо, увлеченно спорил с каким-то молодым человеком. Это был журналист по имени Макс Жакоб.