Юность подарит первые шрамы
Шрифт:
Элеттра зажмурилась и резко открыла глаза. Рядом с ней был Арджи, что ласкал ее шею влажными губами, все было замечательно. Но ей вдруг стало противно. Казалось, что не Арджи, а Бронсон целует ее, водит языком по ее коже и обнимает ее напряженное тело. Ну а в следующее мгновение все стало совсем худо. Элеттра грубо оттолкнула Арджи и побежала в уборную.
– Элеттра! – опешил Арджи. Он пошел за ней, но потом резко остановился, услышав, как содержимое желудка Эл стремительно полилось из ее рта.
Спустя пять минут Эл вернулась.
– Все хорошо? – робко осведомился Арджи, виновато глядя на нее.
–
– А может, тебя тошнит от меня?
– Арджи…
– Да шучу я. Просто невыигрышное для меня совпадение. Ладно… Пойду приготовлю чай. Горячее питье обычно выручает.
Элеттра села на диван, положила дрожащие, холодные руки на колени. Она упорно заставляла себя успокоиться и придумать, как вернуть ту приятную атмосферу, которую они с Арджи создали друг для друга. Но дрожь никуда не ушла и даже усилилась. И вдруг на Элеттру обрушилась, как скала, страшная мысль, и с трудом собранный заново мир вмиг разрушился. По полотну ее жизни вновь плотным слоем растеклась черная краска, уничтожив все яркое и до боли прекрасное.
– Кисиндра, иди ко мне, – сказала Никки, отвлекшись от вырисовывания стрелок и протянув руки к кошке. Белая, пухлая, наглая морда уставилась на нее, как бы говоря ей: «У меня есть дела поважнее, кожаное существо». – Ну, Кисиндра, говнючная кошара, ты думаешь, мы тебя кормим просто так? Нет, дорогая моя, – Никки сама подошла к кошке и взяла ее на руки. – Мы даем тебе еду, а ты взамен должна позволять себя жамкать, когда мы захотим и сколько угодно. Понятно? – спросила она, глядя в бесстыжие глаза кошки. Кисиндра фыркнула, стала бешено дергаться в ее руках и пытаться достать когтистыми лапами до лица хозяйки. Никки испугалась и отпустила недовольное животное. – Зараза! – крикнула она в отчаянии. – Ха, даже кошка от тебя убегает.
Никки села за свой туалетный столик и продолжила красить глаза. Но слезы решили помешать ей, заструились, размывая черную подводку. Никки плакала теперь довольно часто, сама не понимая из-за чего. Ее могла расстроить любая мелочь. А может, дело и не в мелочах вовсе, а в том глобальном, разрушительном, в том, что глубоко сидело в ее душе и мучило ее за то, что она сделала.
– Никки, почему ты не сообщила мне, что на Ориане гости? – ворвалась в комнату мать.
– А тебя это волнует? – спросила Никки, протирая ватным диском испорченный слезами макияж.
– Еще как волнует. Мне надоело, что ты позволяешь своим друзьям развлекаться за мой счет! – негодовала Кармэл. Подойдя ближе к дочери и увидев ее заплаканное лицо, Кармэл быстро рассталась со своим гневом. – Ты плачешь? – В ответ она получила лишь громкое шмыганье носом. – Могу я узнать, в чем дело?
– Зачем тебе это?
– Вдруг я смогу чем-то помочь?
– Что ж, тогда слушай. Проблема такая: кажется, я становлюсь такой же тупорылой, как моя мамаша. Творю всякую херню. Что мне делать, а? Подскажи, – с издевкой глядя на мать, сказала Никки.
– …Ты бездушный ребенок.
– А ты – тупорылая, раз думаешь, что после твоего многолетнего игнора меня и моих сестер я доверюсь тебе. Знаешь, Кармэл, я очень часто представляю тебя мертвой. Ты лежишь дохлая у моих ног, а я переступаю через тебя и громко-громко смеюсь.
–
– Положи ключи на место!
– Гаспар теперь будет ездить на твоей машине. Ты не заслуживаешь таких дорогих подарков.
– Господи, да подавитесь! Надеюсь, твой хахаль за это оттрахает тебя до смерти.
– Никки, замолчи!!! Ты даже не представляешь, что я сделаю, если ты выведешь меня!
– Ха, что же? Единственное, что ты умеешь делать, – это раздвигать ноги и стонать так, что стекла трескаются! Знаешь, я думаю, что если б твой дед не оставил тебе наследство, ты стала бы дешевой шлюхой. Дешевой, потому что внешность у тебя не очень. Ты б еще доплачивала, чтоб тебя поимели. Спасибо тому безымянному мерзавцу, что полоскал свой член в твоих чреслах за то, что наградил меня своими безупречными генами и мне ни малейшего процента не досталось твоей ущербности.
Кармэл не выдержала, вновь подошла к дочери и влепила ей пощечину, а после, не сказав ни слова, покинула комнату. Никки было больно. Она смеялась и плакала, повернувшись лицом к зеркалу.
– Ненавижу быть трезвой, – сказала Никки и опустошила очередной стакан с коктейлем.
– А в меня уже не лезет, – вздохнула Рокси.
– Рокси, из тебя хреновый друг-собутыльник.
Никки заставила Рокси пойти с ней в клуб «Джиттс», что находился на окраине Бэллфойера. Место это было для людей с толстыми кошельками, поэтому Рокси было некомфортно. Особенно когда она ловила на себе надменные взгляды молодых мажоров.
– Слушай, ты меня уже пугаешь, если честно. Посмотри на всех этих людей в клубе. Ты думаешь, они никогда не разочаровывались в любви? Никки, все кого-то потеряли, всем было больно, но никто не унывает. Уверена, у тебя будет очень красивая история любви, просто твой главный герой пока еще не нашел тебя.
– Нет… Ничего у меня не будет. Мимолетные романчики – вот чего я достойна. Я буду взлетать и падать, взлетать и падать до тех пор, пока уже не смогу подняться. Так же, как и Кармэл, моя мать… Она всю жизнь пыталась найти своего главного героя и что в итоге? Ей оборвали крылья, и она теперь ползает по этому днищу, а всякие гады типа Гаспара высасывают из нее все силы, пользуются ею… Пока я молодая, кажется, что у меня все впереди, но время пролетит быстро. И вот я уже престарелая тетка с кучей детей от разных мужиков, которые знать меня не желают.
– Никки, послушай…
– Хватит. Я уже все поняла. Кто-то лишен дара красиво петь, кто-то дара рисовать или писать стихи, а я вот лишена дара быть любимой. Когда-нибудь я смирюсь с этим и буду спокойно жить, как все остальные обделенные… Еще! – крикнула Никки бармену, чтоб тот сделал еще один коктейль.
– Ты не забыла, что завтра мой день рождения? – спросила Рокси.
– Нет, конечно.
– Я думаю, ты не доживешь до него такими темпами.
Никки выпила залпом коктейль, несколько секунд назад предложенный ей барменом. Пойло было горькое, с неприятным послевкусием, но «развозило» довольно быстро, поэтому оно так понравилось Никки.