Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

Млечин Леонид Михайлович

2 декабря 1949 года секретариат ЦК принял решение: *В связи с тем, что при обследовании работы ЦК КП(б) Карело-Финской ССР вскрыты крупные недостатки в руководстве партийной организацией со стороны т. Куприянова, а также факты, порочащие его как партийного руководителя, поручить комиссии в составе т.т. Пономаренко (созыв), Шкирятова, Дедова и Кузнецова Г. предварительно рассмот­реть материалы проверки, заслушать объяснение г. Куприянова и под­готовить мероприятия по укреплению руководства Карело-Финской ССР».

Пантелеймон Кондратьевич

Пономаренко был секретарем ЦК, Матвей Федорович Шкирятов — заместителем председателя Комиссии партийного контроля, Афанасий Лукьянович Дедов — заместителем за­ведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК.

26 декабря 1949 года на заседании оргбюро ЦК был заслушан доклад Куприянова, пытавшегося оправдаться, и резко критический содоклад инспектора ЦК Кузнецова. После чего секретариату ЦК пору­чили в недельный срок подготовить проект постановления.

Тем временем 19 января 1950 года в Петрозаводске на бюро республиканского ЦК Андропов представил список кандидатов в депу­таты Совета Национальностей Верховного Совета СССР от Карело-Финской ССР. В списке значились Куусинен и Андропов — от Пудожского избирательного округа. Куприянова в депутаты уже не выдвигали. Его судьба была решена

14 января 1950 года постановлением политбюро Г.Н. Куприянов был освобожден от должности первого секретаря и отозван в распоря­жение ЦК ВКП(б).

Отстранение первого секретаря было лишь началом кампании чистки, которая началась в Петрозаводске. 16 января появилось раз­громное постановление оргбюро о работе ПК КП(б) Карело-Финской ССР, в котором работа республиканского ЦК признавалась «неудовле­творительной». Характерно, что обвинения против Куприянова и рес­публиканского ЦК приобретали все более серьезный характер. Нывшего первого секретаря пристегивали к «ленинградскому делу».

В постановлении оргбюро говорилось:

«Признать неправильным, что ЦК КП(б) и Совет министров Ка­рело-Финской ССР без разрешения союзного правительства учредили представительства Совета министров, а также представительства не­которых республиканских министерств и ведомств в городе Ленингра­де.

Обязать ЦК КП(б) и Совет министров Карело-Финской ССР не­медля ликвидировать институт уполномоченных Совета министров, ми­нистерств и ведомств Карело-Финской ССР в городе Ленинграде».

Главные неприятности ждали Куприянова впереди.

В постановлении оргбюро говорилось, что «т. Куприянов не справился с руководством партийной организацией республики и допу­стил крупные ошибки в своей работе и поведении...

Признать неудовлетворительными объяснения, данные т. Куприя­новым по вскрытым при проверке фактам его неправильного по­ведения. Поручить КПК при ЦК ВКП(б) рассмотреть имеющиеся в ЦК ВКП(б) материалы о неправильном поведении т. Куприянова, дополни­тельно заслушать его объяснения и о результатах доложить ЦК ВКП(б)».

24 января 1950 года в Петрозаводске собрали пленум ЦК КП(б)

Карело-Финской ССР. Председательствовал второй секретарь ЦК Юрий Владимирович Андропов. Сделать доклад приехал из Москвы инспектор ЦК Кузнецов.

На пленуме исполнили волю политбюро — освободили от должно­сти первого секретаря Геннадия Куприянова. Андропов, спасая себя, спешил отречься от своего недавнего руководителя. Он каялся в том, что вовремя не остановил бывшего первого секретаря и не доложил о его преступных ошибках в Москву. Сохранилась стенограмма выступле­ния Андропова на пленуме:

— Я признаю, что не проявил бдительность, партийную принци­пиальность, не сигнализируя вовремя в вышестоящие инстанции о недопустимом, в ряде случаев, поведении товарища Куприянова... Ку­приянов единолично решат важные хозяйственные вопросы республики, ни с кем не советуясь и не считаясь ни с чьим мнением. Теперь я понимаю: вести борьбу с недостатками в нашей республике — это зна­чит вести борьбу с Куприяновым...

15 марта 1950 года Куприянова арестовали и этапировали в Москву. Почти год продолжалось следствие, 17 января 1951 года Во­енная коллегия Верховного суда приговорила его к двадцати пяти го­дам исправительно-трудовых работ с конфискацией всего имущества.

Посадили практически всех руководителей республики, кроме Андропова. Принято считать, что его спас Куусинен.

По моим данным, из «ленинградского дела» его вытащил Ку­усинен, — считает Игорь Синицын, бывший помощник Андропова. — И он же подталкивал его наверх, потому что видел его перспективность и ценил отсутствие

у Юрия Владимировича этакого первичного хамства, характерного для многих тогдашних руководителей.

Если Куусинен и в самом деле проявил такое благородство, то, вероятно, впервые в жизни. Другие случаи, когда бы он за кого-то вступился, неизвестны.

Осужденных «ленинградцев» держали во Владимирской особой тюрьме. Геннадий Куприянов оставил тюремные дневники, читать кото­рые страшно:

«Приводят в карцер. За что? Пел песни, не вышел на оправку по графику, оскорблял старшину, ночью читал книгу. Банда с криком и гиканьем содрала одежду. Оставили босиком и в нижнем белье. Свя­зали, кляпом заткнули рот и били лежачего сапогами, потом, как ба­рана связанного, лежа на полу, остригли, и когда стригли, то тот, который держал, стучал моей головой о пол и приговаривал:

— Видать птицу по полету. Ну, у нас не забалуешь». Куприя­нову не повезло дважды. Он вел себя в лагере

непокорно, и лагерное начальство сделало все, чтобы продержать его за решеткой как можно дольше.

В мае 1954 года Хрущев выступал в Ленинграде на областном активе и рассказывал о «ленинградском деле». Он среди прочего вспомнил, что, когда встал вопрос о реабилитации несправедливо осужденных по этому делу, вспомнили и Куприянова. Хрущев обратился к Генеральному прокурору СССР Роману Андреевичу Руденко: