Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем "Список благодеяний "

Гудкова Виолетта Владимировна

Входит Федотов. Хозяйка выходит к нему навстречу.

Леля.

И я нигде не собираюсь сверкать.

Трегубова.

А на балу? Международный бал артистов. Подумайте, это не простой бал. Париж устраивает торжество артистов. Хозяйка (возвращаясь).Это к вам, госпожа Гончарова.

Леля.

Простите.

Трегубова.

Пожалуйста.

Федотов.

Здравствуйте, товарищ Гончарова. Вас зовут Елена Николаевна, моя фамилия Федотов. Александр Васильевич.

Леля.

Вы из Москвы?

Федотов.

Нет,

наоборот, я в Москву. Из Америки возвращаюсь. В Париже я проездом. Узнал, что вы здесь, и пришел приветствовать вас.

Рукопожатие.

Леля.

Спасибо, садитесь. Так вы из Америки?

Федотов.

Да.

Леля.

А что делали в Америке?

Федотов.

По тракторным делам наша комиссия ездила. Комиссия тов/арища/ Лахтина. Трое. Лахтин, Дьяконов и я. Вот, будем знакомы. Вы не заняты? Может быть, торопитесь?

Леля.

Нет, что вы, что вы, я свободна.

Федотов.

Я ведь большой поклонник ваш.

Леля.

Да?

Федотов.

Серьезно. И потому мне особенно приятно встретиться на чужбине с такой согражданкой.

Леля.

Как вы узнали, что я здесь?

Федотов.

Из газет. В Париже сенсация. Международный бал артистов. И, знаете, про вас пишут. Пишут, что на балу будет сверкать советская звезда Елена Гончарова. (Смех.)

Леля.

Чепуха какая. Меня и не приглашали.

Федотов.

Тем лучше. Да вы знаете, какой это бал?

Леля.

Международный бал артистов.

Федотов.

А кто его устраивает?

Леля.

Вероятно, ложа артистов.

Федотов.

Нет, кто дергает за веревочку?

Леля.

Не знаю, кто дергает за веревочку.

Федотов.

Так я вам объясню. Этот бал устраивает банкир Лепельтье. Тот Лепельтье, знаете, старший, текстильный. Валтасар Лепельтье. Его задавил кризис, он закрывает фабрики, но при скверной игре нужно делать хорошую мину, и вот он затеял бал, понимаете, это демонстрация мнимого благополучия. Кризис, понимаете? Вы заметили, какой кризис здесь? Это в глаза бьет, правда? Безработица, ситуация чрезвычайно напряженная. Ведь это понятно каждому, а он бал закатывает артистам. Там всякая сволочь будет, простите, пожалуйста, эмигрантские знаменитости, фашисты, между тем готовится бал посерьезнее… безработные идут на Париж.

Леля.

Безработные?

Федотов.

Голодный поход безработных. А вы говорите, бал.

Леля.

Это не я говорю, это вы говорите.

Федотов.

Да, простите, пожалуйста, я немного раскричался, давно на собраниях не выступал. Но в случае, если вы получите приглашение, советую, откажитесь и опубликуйте об этом в коммунистической прессе (уверенно, безапелляционно).

Пауза.

Вчера я был в полпредстве, там ждут вас.

Опять неловкое молчание.

Леля.

Я все собираюсь.

Федотов.

Давайте вместе поедем.

Леля.

Давайте.

Федотов.

Послезавтра встретимся у нас.

Леля.

Где это — у вас?

Федотов.

Лахтин, Дьяконов и я живем в пансионе на ул/ице/ Лантерн,

это недалеко от полпредства. Я вам оставлю адрес. Послезавтра, в семь вечера. Есть?

Хорал.

Ну, что вы здесь делаете? Изучаете музеи?

Леля.

Ничего не делаю. Хожу.

Федотов.

Куда?

Леля.

Просто хожу.

Федотов.

Просто ходите?

Леля.

Иногда останавливаюсь и смотрю. Вижу, лежит моя тень. Я смотрю на нее и думаю: моя тень лежит на камне Европы. Я жила в новом мире. Теперь у меня слезы выступают, когда я вижу мою тень на камне старого. Я вспоминаю, в чем состояла моя жизнь в мире, который вы называете новым. Только в том, что я думала. Революция лишила меня прошлого и не показала мне будущего, а настоящим моим стала мысль. Думать. Я думала, только думала, мыслью я хотела постигнуть то, чего не могла постигнуть ощущением. Жизнь человека естественна только тогда, когда мысль и ощущение образуют гармонию. Я была лишена этой гармонии [и оттого моя жизнь в новом мире была неестественной. Мыслью я воспринимала полностью понятие коммунизма. Мозгом я верила в то, что торжество пролетариата естественно и закономерно. Но ощущение мое было против.] (Купюра ГРК)Я была разорвана пополам. Я бежала сюда от этой двойной жизни, и если бы не бежала, то сошла бы с ума В новом мире я валялась стеклышком родины. Теперь я вернулась, и две половины соединились. Я живу естественной жизнью. Я вновь обрела глаголы настоящего времени. Я ем, трогаю, смотрю, иду. Пылинка старого мира, я осела на камне Европы. Это древний, могучий камень. Его положили римляне. И никто не сдвинет его.

Федотов

(горячо). Его вырвут скоро из земли и воздвигнут из него баррикады. Вы говорите — ваша тень на камне Европы… Вы только вашу увидели тень… а я вижу другие тени на этом камне… Я вижу людей, превратившихся в тень от нищеты и лишений, людей, раздавленных камнем Европы: безработных, голодных, нищих.

Леля.

Может быть, может быть. Я уже три недели отдыхаю от мыслей о революции.

Федотов.

Отдыхаете от мыслей о революции? О чем же вы теперь думаете, если не думаете о революции? Можно думать либо о революции, либо о контрреволюции, других мыслей сейчас не бывает.

Леля.

Каждый хочет думать только о себе.

Федотов.

Не понимаю. Что это значит — о себе?

Леля.

Ну, о себе, о своей жизни, о своей собственной судьбе.

Федотов.

Мы были в штате Виргиния, в одном городке, как раз в тот день, когда линчевали негра. Он думал о своей собственной судьбе?

Леля.

Кто?

Федотов.

Негр, которого линчевали! Он думал о себе, да? А те, кто вздергивал его на сук и поджигал, о чем они думали? Тоже о себе? Но тут есть разница, не правда ли? О чем думает банкир Лепельтье в палате, о себе?

Леля.

Да.

Федотов.

По вашей теории — о себе.

Леля.

Да, по моей теории — о себе.

Федотов.

А безработные, которые часами стоят в очереди за тарелкой супа, они тоже думают о себе?

Леля.

Да, по моей теории, о себе.

Федотов.

А по моей теории, они думают о банкире Лепельтье, о том, чтобы банкиру Лепельтье перегрызть глотку.

Леля.

Вы хотите сказать, что человека вообще нет? А есть представитель класса? Скучно, слышала, думала, продумала, неправда это. Артистка только тогда становится великой, когда она воплощает демократическую, общепонятную и волнующую всех тему.