Юрта красного ворона
Шрифт:
– Да паровой двигатель обладает очень низким коэффициентом полезной деятельности! И именно поэтому его величина и размеры такие большие! Как вы планируете разместить все это на самолете!
– не сдавался громко спорящий мужчина.
– Деметрий? Кто из них прав? – спросила я, пока мы шли к гоночным машинам.
Дети, Уинн и Эдмунд уже очень сильно опережали нас.
– Оба, сьера Кора. Еще двадцать лет назад был запатентован первый паролёт – ответил мне парень.
– Паролёт?
– Да. Он так и назывался «Воздушная паровая повозка».* Только вот толку от него было не много. Да и поршневой
– Кстати я лично подписал приказ о покупке «Пыхтящего Билли»*. Его передадут в музей – вставил Виктор.
– Это тот легендарный первый паровоз? – проявила я осведомленность.
– Нет, не самый первый. Но, безусловно, один из первых паровозов, что и в самом деле получил практическое применение – ответил Виктор.
– До этого они все больше пыхтели, но вот ездили плохо – подтвердил Деметрий, и парень расхохотался, чем полностью разрушил свой серьезный и немного мрачноватый образ.
– А где твой непосредственный начальник? Наш министр механики и транспорта Джеймс Томас Сендлер? – спросила я.
– Там где ему и положено быть – пожал плечами Деметрий – В самом важном павильоне.
– Воздухоплаванья? – предположила я.
– Нет, сьера Кора. Воздухоплаванье, разумеется, важно, только вот денег больше и богачей больше все же в павильоне с машинами. Вот он там и ходит. Это недешевое дело. И нам нужны и спонсоры и инвесторы. А им наши машины – вот он там, в основном и обитает. Мы его там встретим, я уверен – ответил парень.
В павильон с машинами пускали не всех. Деметрий грустно улыбнулся.
– Тебя туда не пускают? – удивилась я.
– Дорого это. Да и чего я там не видел? – стал хорохориться друг.
Но я крепко вцепилась в локоть парня и при входе в павильон и не думала отпускать его локоть. Там мы и вошли втроем в огромный павильон уставленный машинами.
И тут я услышала громкие голоса моих сыновей, а потом и увидела их. Они бегали от одной машины к другой, и восторженно что-то рассказывали всем, кто готов был их слушать. А именно двум няням, Джумаану и нашему учителю. Уинн и Эдмунд стояли рядом и увлеченно о чем-то спорили со стоящими рядом с ним механиками. Потому что, судя по их одежде - это были именно они. Те же непонятные куртки с кучей механизмов и шляпы с часами на тулье цилиндра.
На мальчиков эти двое не обращали ни малейшего внимания. Вот оторвёт сейчас ручку двери у машины Винс, пытаясь туда влезть. И никто даже и замечания ему не сделает. Что и следовало доказать. Мальчишки с машинками. И великовозрастные мальчишки с машинками туда же.
– Винс! Пьер! Что я говорила о правилах поведения? – мой командный голос сыновья услышали сразу.
Винс перестал пытаться открыть дверцу, ну вернее сломать её. А Пьер больше не пытался залезть под машину, что бы посмотреть, что у нее под днищем. При моем приближении к детям тут же подскочил кто-то из служащих и, склонившись, предложил им другой образец на растерзание. И даже пообещал «дать порулить».
– Мам? – поднял мордашку уже в чем-то перемазанный Винс.
– Мам, можно? – встал рядом
– Да бегите – разрешила я, видя как Виктор, уже расплачивается за данное развлечение.
– Сьера может быть спокойна. Машину с места не сдвинуть, она полностью безопасна. Мальчикам дадут порулить и подудеть и все потрогать – поклонился мне служащий.
Я вздохнула и кивнула. Это он плохо знает моих сыновей. Они и гору с места сдвинут, если им будет очень надо. Мальчики побежали вместе со своими сопровождающими, а я с Виктором подошла к Эдмонду и Уинну.
– Разумеется, со времён «малой телеги Кюньо»* мы ушли в этом вопросе довольно далеко, но все же скорость передвижения оставляет желать лучшего – говорил Эдмунд одному из механиков.
– Виктор? Что за телега? – шепотом спросила я.
– Это самый первый автомобиль. Эдакая смесь автомобиля и паровоза. Его почти сто лет назад изобрели – ответил он мне, наклоняясь к моему лицу.
А я застыла. Когда-то, давным-давно, еще в прошлой жизни он вот так же наклонялся ко мне, объясняя неразумной восемнадцатилетней девочке многие вопросы. А потом неизменно целовал. Сейчас поцелуя не последовало. Да и не мог уже Виктор себе этого позволить. Но вот то далекое почти забытое ощущение счастья вдруг нахлынуло на меня. Всё же я шесть лет была с ним счастлива. Очень счастлива. Видимо что-то такое мелькнуло у меня в глазах, потому что Виктор не отвел глаз, и мы продолжали смотреть друг на друга, пока наш молчаливый обмен взглядами не прервал возглас Эдмунда.
– Нет! Тот русский был позже. Я в этом совершенно точно уверен. Да и не представляла его «самоходная повозка» большого интереса. Да, необычно. Но слишком тяжеловесно.
– Его звали Кулибин? Как-то так? – спросил кто-то из механиков.
– Да – подтвердил Эдмунд.
Я подняла глаза на Виктора за разъяснениями.
– Это один русский ученый и изобретатель. Он умер довольно давно. Но был, как говорят, очень талантлив. И его имя в России даже стало нарицательным. И там всем присваивают звание «Кулибин» когда кто-то что-то изобретет. Ну, или сломает. Эти русские странные – пожал плечами Виктор.
– Но все же не стоит забывать, что двигателю внутреннего сгорания всего пять лет.* И за это время у нас такой прогресс и в скорости и в габаритах и в самой модернизации машин – раздался вдруг женский голос.
– Эвджения Сальвантор! Что вы опять тут делаете! – вдруг раздался гневный оклик.
Я обернулась. Министр механики и транспорта Джеймс Томас Сендлер направлялся к нашей компании.
– Демертий, я же просил держать твою сестру подальше от этого павильона – поравнявшись с нами, недовольно сказал он.
– Джени – прошипел на девушку Деметрий.
А я только сейчас поняла, что это и в самом деле девушка. Она была одета точно так же как и остальные механики стоявшие возле автомобиля. С кучей часов на цилиндре и куртке, но все же, безусловно, она был женственна и красива. Я и не знала, что у Деметрия есть сестра. Я сделала огромные глаза Уинну, и тот как всегда понял меня с полувзгляда.
– Девушка пришла со мной, Джеймс – быстро сказал Уинн и протянул ей руку.
Та взяла его под руку и вызывающе вздернула подбородок.