Юрта красного ворона
Шрифт:
– А вот что ты сделала для меня? Ты даже меня любить не в состоянии – спокойным тоном явно не сочетающимся с бурей у него в душе ответил Уинн.
– Я люблю тебя, Уинн! – закричала девушка.
– Нет. Ты любишь себя. Уходи! – припечатал Уинн.
Никки развернулась и, взметнув юбки, направилась к двери.
Я с удивлением наблюдала, как слуги выносят из гардеробной несколько чемоданов и коробок. Никки подали плащ и шляпку. Она завязала ленты под подбородком и вышла на улицу. Там уже стояла машина, в которую слуги и понесли ее багаж. Довольно многочисленный
– Напьемся?
– Давай – согласился он.
– Я знаю, где тут кухня – поведала задушевно я.
Сейчас точно было не до пафосных гостиных.
– Веди - согласился друг.
И я повела, крепко вцепившись в его руку. Усадила на стул, сделал страшные глаза и все всегда знающее слуги быстренько накрыли нам прямо за тем столом. Повар лично откупоривал нам красное вино и переливал в декантер. Мы пили. Было раннее утро. Но я пила и слушала. О том, как ему плохо, о том, что он пытался, о том, что и она пыталась. И о том, что они слишком разные. А потом и о том, что он не смог, что любовь не появляется по щелчку пальцев и о том, что вот так поговорить он с ней никогда не мог. Не мог обсудить новое дело, не мог пожаловаться на коллегу, на начальство и на нехватку бюджета. И не потому, что она бы не поняла. Нет. Просто он видел, что ей это не интересно. А зачем рассказывать о том, что близкому человеку не интересно? И тогда начинаешь задумываться, а ты-то сам ей интересен? И поехало…
Я слушала, кивала и наливала.
– А чемоданы то когда успела? И ты слежку установил? Влипнет же девчонка или под нож к этому монстру попадет.
– Не попадет. Она на континент уезжает. Водитель отвезет на вокзал.
– Куда?!
– Ну, она пришла. Я спать хотел. Всю ночь допросы вел. Нашел я тех, кто на Эдмунда напал. Обычные бандиты. Ну и вернулся под утро. А тут она с чемоданами.
– И?
– Я сам и не понял ничего. Соображал плохо по началу. А она начала орать, что мы с тобой.… Ну и заявила что уезжает. Или со мной назад на квартиру или на континент. Она и билет мне показала. И вещи собрала. Всю ночь собирала.
– И когда успела? Дуууура – протянула нетрезво я.
– Я попытался остановить, но она выскочила и помчалась на выход.
– Ты за ней.
– Ну да. Дальше ты слышала. Я заметил, как ты спускалась.
– Ты у меня внимательный – протянула я.
– Я не внимательный. Был бы внимательным ни ты, ни она от меня бы не ушли – и он подпер рукой подбородок.
– Я не уходила. Я с тобой! Всегда!
– Я знаю.
– Если бы мы вчера в ночлежке не обнимались, то…
– Нет, Кора. Ты тут не причем. Она сходить с ума начала, как только мы переехали. Все время бесилась и злилась. Ты ее сильно видать раздражала.
– Не надо было переезжать вам. Но я хотела как лучше – повинилась я.
– Знаю. Я думал о безопасности. Думал, утрясётся. Но не утряслось.
Мы пили долго. Весь день и вечер. Иногда мы трезвели. Приходил его заместитель – отчитывался, о ходе
– Эх! Какие бабы у тебя! Одна краше другой! Мне б хотя бы половину вот такой! – уходя, с заплетающимися ногами и языком, выдал он.
Приходил Виктор. Отчитался что состояние Эдмунда не критичное, жить будет. И присоединился к нам. Мы и с ним выпили.
И началось. Все беды от баб. Как же они выносят нам мозг. Вот Кора подтвердит. Я подтверждала и подливала. Уинну нужно. А Виктор.… Ну и ему нужно.
Все уже были в курсе, что Никки ушла от Уинна. Виктор слушал и сказал, что перевел ей денег. Много денег. Ей хватит на год. Тут выяснилось, что и Уинн перевел через банк еще неделю назад и что ей хватит на все два.
– Неделю? Уже тогда? – охнула я.
– Ну да. Чувствовал что-то такое – кивнул друг.
– Ну,… вот она и смоталась. С такими-то деньгами – хмыкнул Виктор, а я на него недобро глянула.
– Мочу, молчу – хмыкнул он, и мы снова выпили.
– Алфереш-Мор и начальник полиции пьют на моей кухне. Кому я смогу это рассказать? Мне же никто не поверит! – вдруг раздались причитания.
А мы втроем переглянулись, и громко расхохотались. И тут я поняла, что все у нас будет хорошо.
… Я тогда не знала, что ошибаюсь…
*«Гроб в четыре пенни» — термин времён Викторианской эпохи, описывающий одни из первых приютов для бездомных или попросту ночлежки, которые были созданы для жителей Лондона. Они выглядели примерно так, как я и описала. У меня на страничке в контакте я выложила фото, как они выглядели, или можно найти их в инете.
Глава 19. В воскресенье в музее долго смотрел на картину Мане «Кабачок», искал, где там, собственно говоря, кабачок
– Вы искушаете?
– Нет, просто показываем.
– Босхиальное.
– Кора! Милая, в меня нельзя швыряться чесоткой! Я же только из больницы!
– Доктор сказал, что ты здоров! Индюк щипанный!
– Кора! И вот диарея тоже лишняя. Это ты в своем морге понабралась? Я болен!
– Я тебя потом сама вылечу!
– Кора, но я же извинился!
– Да! За что? За то, что полез без подкрепления в самое логово бандитов и воров? В самую знаменитую ночлежку квартала Айтчепл? Во фраке? Мозгов совсем не было? Испарились?
– Ай, Кора! Больно. Эти огненные искры щиплются! Я не виноват! И я туда не лез. Я мимо проходил!
– Мимо? И в чем ты не виноват? В том, что такой самовлюбленный осел?
– Ай!
– В том, что мозгов так и не нажил к четвертому десятку? В чем ты виноват?
– Ой!
– Что думаешь только о себе? Эгоист махровый!
– А вот сейчас обидно было! Ой! Виктор! Она меня убивает! А я только после больницы!
Виктор невозмутимо поднял голову от бумаг и хмыкнул.
– Я бы присоединился и помог…. Коре. Поэтому не вмешивай меня, Эд – ответил он.