Ютланд, брат Придона
Шрифт:
Ютланд крепко сжал коленями толстую шею и продолжал ломать кости черепа. С диким ревом дракон начал кружиться по площадке, сметая камни, ударяясь о скалы.
Чародейка и лучница отбежали подальше, а Вредная ухитрилась вскарабкаться к Ютланду, глаза дикие.
– Бей, бей!.. – заорала она. – Где тут…
И тут же умолкла, выдернула из ножен мечи и всадила в фонтанчик крови, бьющий из расколотой кости вблизи темени. Дракон взревел в агонии, ринулся вперед и с такой силой ударился о стену, что наверху треснуло, загрохотало.
Разбойница
Тераока выбрался из щели и, ухватив меч в обе руки, яростно рубил морду дракона. Чародейка остервенело выжигала бок дракона, кровь оттуда хлещет ручьем, лучница всаживала туда стрелы, наконец она закричала ликующе:
– Сердце!.. Бей!
Тераока ринулся к ним, дракон рухнул на брюхо и пополз слепо, сдвигая на пути огромные камни. Ютланд крушил череп со страшной силой, под его ударами трещат, как лед весной на реке, толстые кости, острые осколки глубоко впиваются в мозг чудовища. Наверх выбрызнули фонтаны темной крови и окатили Вредную с ног до головы.
Она завизжала и, выпустив рукояти мечей, вслепую скатилась по шипастому боку на землю.
Дракон взревел последний раз, голова его опустилась на землю, последняя струйка огня вытекла и ушла в щели. Ютланд сладострастно вбивал изломанные кости глубже в мозг, дракон перестал двигаться, но все четыре лапы все еще загребали землю и пытались двигать непослушное тело.
Тераока подбежал к Ютланду и Вредной, всадил острие меча, как копье, по самую рукоять в пульсирующее сердце чудовища. Дракон всхрапнул, судорога прошла по всему телу, и он замер, вытянув лапы.
Ютланд соскочил вниз, все четверо в драконьей крови с головы до ног смотрят друг на друга неверящими глазами.
Тераока повернулся к нему и хлопнул по плечу.
– А ты, – сказал он, тяжело дыша, – хорош…
– Это ты убил, – ответил Ютланд. – Вытащи меч, а то заржавеет. У драконов кровь, говорят, ядовитая.
Тераока захохотал.
– Слаще драконьей… крови нет… ничего на свете!
Он говорил и двигался все еще суетливо, дыхание частое, глаза такие, словно еще не верит в победу над таким чудовищем. Остальные молча и тяжело отсапывались.
Чародейка и лучница первыми пришли в себя и начали с отвращением осматривать свою одежду, отяжелевшую, пропитанную кровью так, что вытянулась и облепила тела, а разбойница вообще вся в драконьей крови, ни клочка сухого.
Тераоке повезло больше, кровь тяжело сползает с блестящих доспехов, а в щели не проникла, он первым начал осматривать дракона уже не как противника, а как трофей.
Ютланд вернулся за Алацем, хорт сразу же бросился лизать драконью кровь. Алац понюхал брезгливо разбитый череп, с хрустом отломил шип с носа и начал жевать, как большую морковку.
Тераока охнул.
– Это он… чего?
– Любит лакомства, – ответил Ютланд нехотя.
– Но
– Ты же видишь, – сказал Ютланд, – какой худой.
– Вижу, – ответил Тераока, – такой и дракона сожрет… не поправится.
Хорт часто-часто лакал, подхватывая вытекающую кровь и не давая расширяться луже, брюхо заметно раздулось, а конь сжевал один шип, вошел в азарт и начал сгрызать остальные, большие и маленькие.
Женщины торопливо выдирали когти дракона и его зубы, чародеи за них дают огромные деньги, набрали в кувшинчики драконьей крови и плотно заткнули деревянными пробками.
Тераока начал с беспокойством посматривать на небо.
– Возвращаемся? – спросил он. – Все готовы?
Ютланд ответил сдержанно:
– Возвращайтесь. Мне нужно дальше.
Тераока удивился:
– Куда? Зачем?
– Там, в глубине долины, – объяснил Ютланд, – живет чародей Крематогастер.
– И что?
– Надо с ним поговорить.
Тераока посмотрел на соратниц, их лица помрачнели.
– Вы такое слышали? Если нужны чародеи, поговори с Уодбером, он живет прямо в бараке. И вообще у нас в клане с десяток чародеев. И волхвы есть.
Ютланд покачал головой.
– Спасибо.
– Так ты возвращаешься с нами?
Ютланд ответил мирно:
– Нет.
Он повернулся и пошел вдоль стены в глубь ущелья. Алац недовольно всхрапнул и потопал следом, хорт нагнал чуть позже. За спиной слышался разгневанный голос Тераоки, взволнованный Любавушки и сочувствующий Наивной, только Вредная промолчала.
Затем их голоса затихли, ущелье аккуратно сдвинулось налево, Ютланд увидел далеко впереди тупик, стены там поднимаются еще выше, чем здесь по бокам…
Он оглянулся, похлопал Алаца по шее.
– Вперед! Мы уже близко.
Хорт ринулся вперед, едва не задевая отвисшим пузом землю.
В тупике прямо под отвесной стеной разбит роскошный сад, ветки гнутся под тяжестью огромных яблок, груш, а сама листва настолько радостно-зеленая, словно деревья растут в плодородной долине на берегу реки, а не зажаты в ущелье, где корни с трудом находят щели между камнями.
Домик из светлого камня, большой и просторный, красная черепичная крыша с флюгером, дорожка из камня, хотя сплошной камень и по бокам, но роскошные цветы засадили корни в гранит, словно в мягкую почву, в воздухе стоит непрерывный и успокаивающий гул от шмелей и пчел.
Ютланд прошел осторожно, поднялся на крыльцо. На дверь прыгнул крупный кузнечик, посмотрел на него внимательно огромными глазами, Ютланд на всякий случай ему примирительно улыбнулся, кто знает, что тут за кузнечики, тот почесал крылышки и резво скакнул дальше.
С сильно бьющимся сердцем Ютланд постучал, выждал и постучал снова, чародеями обычно становятся к старости, а у стариков со слухом всегда трудности.
Сверху раздался густой и гулкий нечеловеческий голос, словно заговорило дерево: