Ютланд, брат Придона
Шрифт:
– Каком городе?
– В ближайшем, – сказала она. – Твой конь мчался так, что сюда только через неделю дойдут слухи о случившемся во дворце. Можно появляться спокойно.
Он поморщился.
– А мне он нужен, этот город? У меня свои дела. Поважнее.
Она сказала капризно:
– Какие еще дела? У тебя не должно быть никаких дел, кроме того, что меня ты взялся доставить в Вантит!
– У мужчин всегда есть дела повыше, – огрызнулся он, – чем угождать женщинам.
– Но ты же взялся!
– И ты будешь в Вантите, – отрубил он, – быстрее,
– Посмотрим, – сказала она насмешливо. – Пока что я из-за тебя совершенно зря проторчала пару месяцев у дяди.
Он ахнул.
– Пару месяцев?
Она прощебетала, ничуть не смутившись:
– Мне вообще показалось, что пару лет. И все из-за тебя!
– Из-за меня?
Она изумилась:
– А из-за кого еще? Ты не должен был отдавать меня дяде! Мало ли что я восхотела! Ты мужчина или нет? Чье слово должно быть тверже алмаза?.. Я же красивая, не видишь? Даже очень красивая. Значит, имею полное право, чем и пользуюсь, поступать не всегда идеально правильно, это придает мне добавочное очарование, не заметил?.. Фи, невежда! Так что ты должен поступать за нас двоих по-своему. А я буду тебе говорить, что ты все делаешь не так! Это мое право и обязанность!
Он пробормотал ошарашенно:
– Во что же я влип, понять бы…
– Дур прощают до трех раз, – напомнила она, – но я клянусь, третьего раза не будет! И ты никому меня не отдашь.
Он нахмурился.
– Чего? А если так осточертеешь, что захочу отдать сам?
– Я повисну у тебя на шее и буду так визжать, что ты меня пожалеешь!
– Или удавлю сразу, – буркнул он. – Не терплю визга.
– Тогда визжать не буду, – пообещала она, – но так уцеплюсь, что ты меня не оторвешь.
– Да?.. Ну, тогда… не оторву…
– Ты вообще такой умный, – похвалила она, – такой умный, когда во всем со мной соглашаешься!
Он даже не помнил, есть у него в седельных мешках что-то из еды, слишком внезапным оказалось видение страдающей принцессы в чужом дворце, где коварный дядя решил насильно выдать замуж за кого-то из своих союзников, потому сразу же принял из пасти хорта толстого зайца и начал разделывать.
Она сидела по другую сторону костра, все так же куталась в одеяло и поглядывала на него искоса, когда была уверена, что он не заметит. Почему он сказал, что ему на нее смотреть нечего?.. Глупости какие… Во-первых, она женщина, сколько бы ей лет еще ни было, а самое главное – она чувствует, как с каждым днем набухает грудь, и хотя еще далеко не женская, но уже не такая плоская, какой была совсем недавно…
Он отшвырнул окровавленную шкурку, а тельце ловко проткнул длинной очищенной от коры палкой и аккуратно водрузил на рогульках над жаркими углями.
– Проследишь пока? – спросил он.
– А ты?
– Проверю, что у нас в мешках.
Она подумала с теплом в сердце, что он сказал «у нас», а не «у меня», сам даже не понял, как сильно проговорился, и сразу же сказала заносчиво:
– Хорошо. Это нетрудно. Будешь потом рассказывать своим
– Зачем я стану себя позорить? – спросил он.
Она мгновенно вскипела:
– Позорить? Это честь для тебя, дурак!
– Какая честь, – переспросил он, – есть полусырое, что обуглилось с другой стороны?
Она произнесла надменно:
– Иди ройся в мешках, мышка-норушка.
Он пожал плечами, но повиновался, а когда вернулся, Мелизенда старательно переворачивала тушку. Аромат хорошо прожаренного мяса завис в неподвижном воздухе.
Ноздри его носа дернулись, расширились, жадно поглощая приятные запахи.
– Все-таки ты могла бы стать женой артанина, – сказал он одобрительно. – Если бы, конечно…
Она ответила надменно:
– Спасибо за непомерную для принцессы великого Вантита честь. А что за «если бы»?
Он пожал плечами.
– Если бы какой-то артанин тебя решился взять… Все же мелкая и худая.
Она стиснула зубы и зашипела, как мелкий рассерженный зверек:
– Да что ты о себе возомнил?.. Это я мелкая?
Он снял зайца с вертела, нежное мясо под острием ножа красиво распадается на жарко пахнущие дольки на тонких косточках внутри, одну сунул принцессе в одеяле.
– Мелкая, – подтвердил он. – Но ничего, если подкормить… хотя, конечно, не вырастешь в рослую и крепкую артанку, но некоторые и таких берут.
Она произнесла мстительно:
– Только подкормить?
– Да.
Она демонстративно отшвырнула кость с остатками мяса. Хорт поймал на лету, жутко захрустело, а он тут же снова лег, положив морду на лапы, и следил за нею молча и с надеждой.
Ютланд сдвинул плечами.
– Уже наелась? Хорошо.
– Что, – спросила она ядовито, – уже гожусь в артанки? Раз ем мало? Вы же все бедные…
– Прямо нищие, – подтвердил он. – Возьми бочок с ребрышками. Это вкуснее, чем лапы.
Она молча взяла, напомнив себе, что хватит задираться, артане – гордый народ, ее высокородные шуточки не понимают, может и стукнуть, а потом самому ж будет жалко.
Ютланд ел быстро и с удовольствием, она понаблюдала за ним и тоже начала есть уже без дворцовых штучек.
– Вкусно, – сказала она наконец. – Может быть, на самом деле взять тебя поваренком? Если в лесу так готовишь, то в королевской кухне чему только не научишься!
– Я подумаю, – пообещал он. – Может быть, и пойду. Если, конечно, каждый вечер будешь мыть пол. И приносить башмаки. В зубах.
Она фыркнула:
– Мыть пол?.. А башмаки… гм…
Она задумалась, представив вдруг, что он возвращается усталый с охоты, а дома его ждет роскошный ужин, а она подает ему мягкие теплые комнатные башмаки…
Ютланд посмотрел с подозрением, что-то слишком умолкла, какую-то пакость затевает, надо быть настороже.
За ними наблюдала, перелетая с дерева на дерево и прячась в ветвях, большая птица с зелеными перьями и красным хохолком. Благодаря оперению она оставалась невидимой и подобралась достаточно близко, так что слышала каждое слово.