Ютланд, брат Придона
Шрифт:
– Ешь-ешь, – сказал он благожелательно, – переход будет долгим. Зато на той стороне уже Вантит!
– Ем, – проворчала она совсем не щебечущим голосом, а что-то вроде рева большого хомяка. – А твоя конячка и по горам лазить умеет?
– По горам не умеет, – ответил он, – но есть же тропы? Пусть и трудные.
Она вонзила зубы в крайний ломоть, мясо горячее, дура. Надо откусывать полегоньку, как и принято у приличных людей, совсем озверела, глядя на него, дурной пример заразителен, теперь держала во рту, охлаждая и ворочая языком,
– Посмотрим. А это хорошо, что артане не умеют носить доспехи. Иначе конячка свалилась бы на полдороге.
Он посмотрел на нее с высокомерием даже не принца, а властелина всего мира.
– Артане? – переспросил он надменно. – Артане умеют носить доспехи не хуже куявов. А мечами владеют… явно не хуже, в то время как куявы с их слабыми ручишками за богатырские двуручные топоры берутся очень неохотно.
Она торопливо жевала, пока руки не устали держать это сооружение, смотрела внимательно, представляя его в стальных доспехах, в шлеме, с мечом в руке, потом вообразила, как бы он выглядел в дорогих одеждах из шелка, это сейчас еще мальчишка, но уже на глазах превращается в юношу, даже в молодого мужчину, и пусть еще не стал им, но уже и не мальчик…
Ютланд буркнул недружелюбно:
– Что так смотришь? Стукнуть чем-то хочешь?
– Да, – ответила она с вызовом, – чем-нибудь тяжелым по твоей дурной голове!
– За что? – спросил он.
– За драчливость, – выпалила она. – При чем тут доспехи, мечи, тяжелые топоры? В Вантите люди умные, потому вообще стараются обходиться без драк!..
Он спросил с недоверием:
– Совсем?
Она огрызнулась:
– Сам знаешь, совсем нельзя, но где удается – там обходятся! Обходимся.
– Тогда Вантит скоро исчезнет, – сказал он.
Она выпалила рассерженно:
– Не раньше, чем твоя Артания!
Она поперхнулась, он легонько потрогал ее спину, но даже она чувствовала, что не постучал, а скорее погладил, и ей захотелось подольше задержать его руку с такой горячей ладонью, но он отдернул и сам словно бы отдернулся.
– Не удавись, – сказал мирно, – никто на твой Вантит не нападает. Из артанцев. Ешь в запас, хорта я уже покормил.
– Я тоже, – сообщила она.
Он поморщился.
– Не подлизывайся к нему. Он такой, сожрет, сколько ни дай. И еще попросит.
Алац уже шумно дышит за их спинами, с каждым мгновением все настойчивее. Ютланд поднялся, кивнул коню, а сам принялся собирать мешок. Алац с жадностью хватал широко раскрытой пастью горящие уголья и торопливо жевал, а когда увидел, что хозяин уже почти готов, принялся глотать, не пережевывая, надо успеть собрать все…
Никогда не привыкну, подумала Мелизенда сердито. Кони должны есть траву. Ну а дома – овес, а еще пшеницу, если в тцарских конюшнях.
Из кустов вышел хорт, облизнулся. Мелизенда поежилась, то-то оттуда последнее время несся звучный хруст. Похоже, сожрал не только голову оленя, но и могучие ветвистые рога. Тоже какая-то странная
Глава 10
После этого обеда Мелизенда из упрямства села сзади, и хотя там куда неудобнее, чем спереди, но объявила, что невежественный пастух в чем-то там виноват, явно надеялась, что он тут же начнет выяснять, в чем и за что, и начнется обычная канитель с обвинениями, оправданиями, перебранкой, после которой наступит такое неизбежное примирение, но он кротко согласился со всем, что она сказала, из-за чего вообще надулась и дальше сидела сзади, надутая и недовольная, как разбуженная среди дня сова.
Горы приняли лиловые очертания, словно перед заходом солнца, хотя еще разгар дня, однако воздух посвежел, стал таким прозрачным, что вообще исчез, ей почудилось, что сможет рассмотреть даже мельчайшего жучка на самой дальней горе.
Впереди раздался быстро приближающийся конский топот. Ютланд насторожился, взял дубинку. Мелизенда сжалась и пугливо смотрела вперед.
Из-за поворота выметнулся сверкающий, как сгусток солнца, всадник на огромном красном жеребце. Оранжевая конская грива горит жарким огнем, как и копыта, а сбруя и попона сверкают крупными золотыми нитями.
Он пронесся мимо них, Мелизенда едва успела увидеть пылающие бешеным гневом глаза, всадник тут же унесся, оставив за собой быстро затихающий грохот копыт.
– Что… это было? – пролепетала Мелизенда.
– Кабан-призрак, – буркнул Ютланд.
– А… кто он?
Он пожал плечами.
– Я не интересовался. Знаю только, что он никогда не снимает дорогие доспехи, что вступил в Черную Лигу и быстро стал одним из самых сильных ее адептов…
– Значит, он нехороший?
Он снова сдвинул плечами.
– Не знаю. Сейчас много перемешалось. А еще под ним особый конь, называется Духом Преисподней… Свирепый, как волк, только посильнее медведя. Со сторонниками Света он дерется с такой же яростью, как и его хозяин. Да, видимо, он на стороне Зла. Пока война и эта разруха… ему все сходит. Но потом…
Хорт убежал далеко вперед, Алац иногда переходит в галоп, чаще идет рысью, перепрыгивая камни. Мелизенда притихла, прижавшись к широкой и такой надежной спине.
Ютланд долго прислушивался, наконец вытащил из сумки большое красное яблоко и поднял над плечом.
– Возьми, сладкое…
Она не успела поднять руку, нечто свистнуло над ухом, яблоко вырвалось из руки Ютланда. Мелизенда ойкнула, а он замер, глядя на землю, где яблоко все еще катится, а в нем красиво вращается стрела красного цвета.
Везде тихо, ни листок не шелохнется, только далеко-далеко встревоженно застрекотала болотная лягушка.
Медленно он развернул коня, наклонился с седла, поднял стрелу с нанизанным на древко яблоком. Тонкий изящный прут, изысканное выкованный наконечник, красивое лебединое перо в расщепе. Не стрела, а игрушка, хотя и смертоносная.