Ювенилия Дюбуа
Шрифт:
Костя резко поднялся с места, вдарив кулаком о стол.
«А разве так тяжело догадаться? Мне мучительно слышать, как он тебя трахает! Для тебя моя любовь — явление временное, параллельное. А я понял, что хочу тебя всю навсегда, либо никак не хочу, ясно?!»
«Ясно. Ведь нет никакой студии, да?»
«Нету, но это неважно, мне просто нужно раствориться».
«Костя, пожалуйста». — Оля сделала два шага в его сторону.
«Слушай, не надо меня мучить. Моё самое большое желание: взять тебя с собой, но ты ни за что не поедешь! Ты слишком привыкла к этому дому, привыкла к Андрею. Ну а что ты хочешь от меня? Я
«Ты даже не спросил меня…»
«Вот сейчас спрашиваю: ты со мной?»
«Костя…»
«Ты со мной?!»
«Я… я не знаю, послушай…»
«Значит так. Знай, ты самое дорогое, что у меня было. Я люблю тебя в независимости от твоего решения».
«Костя…»
«НО! Остаться я никак не могу. Давай поступим так. Я буду ждать тебя в машине двадцать минут. Если ты решишься, то бери, что успеешь, и мы уедем с тобой далеко и навсегда. Если нет, то будь просто счастлива. Хотя бы попытайся».
«Я не могу, вот так…»
«Я всё сказал»
На этом Костя обулся, взял свою сумку и исчез за дверью.
9
Вечер. Андрей вернулся с работы. Позвал Костю, позвал Олю. Никого. Неужели спят или вышли прогуляться? На обеденном столе белый квадратик. Похоже записка, но зачем? Можно было и смс-кой.
Андрей берёт записку. Читает. Ещё раз читает. И ещё, и ещё, и ещё. Он перечитывает её, оглядываясь по сторонам, затем снова перечитывает.
Дрожащими руками он набирает Олин номер, но в ответ незнакомый голос вторит: «абонент недоступен, оставьте сообщение после длинного гудка или перезвоните позднее…»
Голова Андрея повисает. В груди горит. Мышцы сокращаются от безутешных всхлипов. В красивой квартире стонет мужчина, и нет покоя ему. Ну как так?
Записка
Меня скоро не станет. Нехорошо, наверное, начинать с конца, но, когда найдут моё безжизненное тело — всем и так будет известен финал.
Сразу стоит сказать, что совершенное мною преступление против жизни никак не связано с какими-либо отклонениями психического здоровья (по большей части). Я ничем не болею и не стеснён финансово, денег мне хватает не только на еду. Я никакой-то депрессивный нытик, что не смог справиться с душевными проблемами, хотя…
У меня хорошая работа и квартира неподалёку от центра. Внешность моя достаточно привлекательна по нынешним меркам. Я молод и силён. Проще говоря: абсолютно всё в моём внешнем и социальном виде не выдаёт предпосылок к намерениям столь радикального действия.
Искать виновных не стоит. Не нужно плакать над пустотой, что когда-то была мною (и пока всё ещё принадлежит мне). На этой бумаге мои последние (спокойно написанные) слова и мысли, поэтому в последний раз позволю себе такую роскошь, как высказать своё (никому ненужное) мнение перед тем, как подарить кишки асфальту. Я хочу выплеснуть духовные внутренности на бумагу, которая, скорее всего, не избежит участи быть запачканной.
Те люди, что станут случайными свидетелями и те, до которых дойдёт новость о моём [ЦЕНЗУРА] — не станут удивляться. У многих эта новость не вызовет никаких эмоций. Только удивление у тех, кто живёт по соседству и знает дом, с которого выпала маска. И разве еще что у матерей старой (совестливой) закалки, которым свойственна близость к своему отроку, ёкнет
[ЦЕНЗУРА] ни для кого не новость. Люди пресытились плохими новостями. Мерзость распласталась по всему земному шару. Каждый знающий будет строить свои догадки о случившемся, но, сколько из них подберётся к истинной причине? Да и насколько эта причина вообще может нести в себе истины? В ней правды ровно на одного человека, которому опротивело слово «человек» или, возможно, что этому человеку страшно пребывать в такой форме бытия, где жизнь приравнивается к хрустальной ножке тяжёлой чаши.
Слишком хрупкое положение у наших жизней. Сколь крепок физически не был человек, его внутренний комбинат всегда будет находиться в риске постоянных нелепостей.
Смерть, безусловно, пугает меня. Её образ и факт постоянного присутствия сводит с ума. Она становится личной тенью каждого сущего, выжидая случай блеснуть своим обезличенным нутром.
Говорят, что для заключенного, приговорённого к казни, нет ничего хуже, чем ожидание, но на плахе разум его теряется, тем самым защищая от ужаса приговорённый мозг. Чувства схожи. Только у приговорённых есть свой плюс: они знают дату (число, месяц, время) своего небытия. Тем самым, страх постоянного преследования пропадает, давая возможность завершить незаконченные (хотя в таких случаях единственные дела могут быть только с самим собой) дела.
Смерть всегда рядом. Как человек, способный к размышлениям, я понимаю, что естественность данного факта является продуманным правилом природы. Отражением жизни, если кому-то будет угодно. Я готов был бы принять условия в виде этого природного дара обновления сущего. Но когда человек начинает примерять на себя роль госпожи в условно чёрной мантии с костлявыми руками и решать, кому жить, а кому нет; когда безумие и нарциссизм переваливает за черты дозволенности — смерть становится всего лишь чужой похотью, от мысли которой мне хочется рвать.
Пока люди ведут себя хуже животных, пока мы ведем себя хуже любой другой формы жизни, любые достижения и прогресс не будут стоить и копейки. Я давно живу с мыслью преследования. Слишком много «человека» вокруг. Никто не защищён. Затылок каждого из нас беззащитен и хрупок. На земле не существует более кровожадного зверя, чем мы, кто нарочито представляет угрозу всему живому, в особенности собственному виду. Так сложилось, что глупость разрослась, словно раковая опухоль, засев в генах липким мазутом.
Как невинна наша нервная система! Как тонки нити что, словно клубок для кошки, перепутаны в одну кучу. Так мало нужно для индивидуума, чтобы потерять реальность (или её представление), сойти с дорожки, открыть своему зверю клетку, который соскучился по запаху железа в крови. Корм наш — самопровозглашенное преимущество и способ для достижения уже не имеет роли. Когда ты захвачен идеей, все органы чувств направлены на исполнение. Внутренние сплетения отказываются реагировать на внешние раздражители с той утонченностью, которую воспитывала в тебе любящие мама и отец. Остаётся только надеяться, что путь к своим нарциссическим целям будет лежать только через предательство и труп совести, но надежда эта слишком наивна. Сама природа пыталась нас уничтожить: чума, испанка, эбола, оспа, малярия, холера, жёлтая лихорадка, сыпной тиф, ковид.