Ювенилия Дюбуа
Шрифт:
Человек обретает свою сущность в процессе существования. «Великая сила жизни делает живое существо неспособным внутренне чуять смерть. Соответствовать нашему истинному предназначению мы сможем, только если будем жить в согласии с замыслом всевышнего». Всё это просто слова. Популярная литература. Реклама и долбёжка.
Я не чувствую ни бога, ни его отсутствие. Я не чувствую превосходства над животными или природой, ни единства с ними. Я не чувствую смерть, ведь не знаю, что это такое по-настоящему.
Лабиринт. Я серая подопытная мышь со сбитым нюхом. Бетонный лабиринт. Я просто серая подопытная мышь. Я лабораторная мышь без права сделать шаг влево, шаг вправо. Я
Предназначение — то, что мне интересно, но плохо выходит? Или то, что я могу хорошо делать, но от чего меня тошнит? Всё слишком сложно. В неведении жить лучше. Куда сподручнее не знать и не думать. Всё вокруг стало бы светлее и проще. Вот он я, шёл бы сейчас с парой-тройкой друзей. Мы все, о чем-то смеялись бы, шутили, подкалывали друг друга, высмеивая тот или иной случай. Но как я могу веселиться, если мне не весело? Как могу быть с человеком, которого люблю, если знаю, что время убьет в нас все хорошее, что было в сердцах наших и мыслях, когда останется только скука и усталость? И даже не так страшно почувствовать скуку, усталость, злость или досаду за потраченное время. Самое ужасное — понять всё это с осознанием, что такое дерьмо случилось по отношению к человеку, который был для тебя всем. Что единственная причина — время. А кто его придумал? Мы, люди. Придумали цифры, сделали отрезки, что-то высчитывали. Придумали отмерять жизнь этими отрезками. Сами повесили ярлык со сроком годности, распределив всё по полочкам. И живём теперь от звонка до звонка.
Незнание — сила. А я — серая подопытная мышь. Мне остаётся только идти».
Погрузившись в мысли, Г.Г. проходит мимо подъезда, где сидят молодые девушки. Типичная быдловатая молодежь. Они симпатичные, но ведут себя вызывающе. Громко смеются, пьют пиво. Они видят Г.Г. и кричат ему в спину (крупным планом лицо Г.Г., а за его плечом девушки):
«Эй, красавчик, не хочешь угостить двух девушек пивом? Мы не кусаемся, эй!»
Г.Г. не оборачивается.
«Взять, допустим, эти два тела. Неужели им хочется выглядеть так? Жить так? Думать так?
Если это и есть жизнь человека, то я предпочёл бы стать камнем, где-то глубоко на дне, и просто быть. Тишина… Прохлада… Ты существуешь, как некий сегмент чего-то большего. Ты совершенен изначально, вне зависимости от формы или времени. Ты не любишь, не думаешь. В тебе нет сомнений, нет предрассудков. Ты не совершаешь глупостей. Ты не совершаешь героизма. Ты — совершенство. А что человек? Странный продукт неизвестного применения».
Г.Г. доходит до дороги (Карман в 9 кв., где фабрика качества. Там остановка перекрывает обзор слева, где проезжают машины). Останавливается. Достаёт сигарету, закуривает. Стоит вплотную к бордюру, курит, думает, смотрит на машины, которые проносятся перед его носом.
«Что я вижу? Дорогу. А ещё? Машины. Что делают машины? Выполняют функцию, для которой были созданы, они слушаются человека. А что человек? Ему нет дела до других, он спешит по своим делам. Никто не остановится и не спросит: всё ли хорошо? Правильно, нечего лезть в чужие дела.
Так что же я вижу перед собой? Я вижу черту. Что это за черта? Возможность. Возможность выбора, сделав который в определенный момент можно решить всё. Вспоминается отрывок из «Дневник писателя» (Достоевского), который я перечитывал десятки раз: я не могу быть счастлив, — пишет [ЦЕНЗУРА], — даже и при самом высшем и непосредственном счастье любви к ближнему и любви ко мне человечества, ибо знаю, что завтра же все это будет уничтожено: и я, и все счастье
Лучше не скажешь. Спасибо, Фёдор Михайлович, вы всегда были мне ближе других. Ближе родственников, ближе редких друзей. Вы единственный, кого я могу понять хоть немного».
Г.Г. докуривает и, дождавшись, когда какой-то прохожий начал переходить дорогу, идёт сам, не оборачиваясь. На другой стороне его ждёт подруга. Они обнимаются и уходят вместе гулять.
Действие 3 (2/2)
Улица, ближе к вечеру. Г.Г. гуляет с девушкой. Она ест мороженное и много говорит обо всем на свете. Мы слышим её слова приглушенно, как некий фон. Зрителю становится понятно, что она неровно дышит к Г.Г. Он к ней тоже неравнодушен, но держит на расстоянии. Ему приятно быть с ней, но по его же убеждениям, сближение с его главной любовью станет трагедией.
Она всё говорит и говорит, он периодически отвечает односложно, пребывая в раздумьях. Его мысли выходят на передний план.
«Вот она, жизнь. Я иду с ней рядом. Как она прекрасна. Жизнь из крови и плоти. Её стройные ноги знают куда идут, и каждый день достигают цели. Улыбка и смех на мгновение передают то же самое чувство отсутствия стен. В такие моменты солнце светит на меня, и я чувствую его тепло не только макушкой. Её тоненькая шея, маленькие, аккуратные ручки. Голос, такой приятный. Я слышал его тысячу раз, но каждый раз он звучит как-то иначе, по-новому. Почему нельзя быть таким же совершенным, как и она?
Я знаю, чувствую, что это маленькое чудо любит меня. Я мог бы броситься к ней, сказать всё, что чувствую. Мог бы броситься в её объятия, не стыдясь своих слёз просто… выплеснуть на неё свой страх, а она бы погладила по голове и сказала, что всё у меня будет хорошо. И я бы поверил ей, потому что она — жизнь, радостная жизнь, которая стала бы моим пристанищем среди всей этой грязи, несправедливости, грубости и жестокости. Но честно ли это по отношению к этому хрупкому существу? Что я смогу дать ей? Только свою тоску. Свою несостоятельность. Как последняя сволочь выпивать из неё все самое лучшее, ничего не давая взамен? Нет. Это не честно. Скотство. Эгоизм в последней инстанции.
Я не хочу стать тем, кого не понимаю и презираю. Остаётся только смотреть на чудо, не трогая своими грязными, от тягот существования, руками. Думать о ней, улыбаться ей и знать, что есть на этой Земле что-то неиспорченное и светлое. Чувствую ли я себя благородно? Увы».
Они доходят до подъезда. Она внимательно смотрит на него. Он отвечает смущенным взглядом.
«Ну так что, мистер молчун составит одинокой девушке компанию за кружкой чая?»
«Я бы с радостью, честно, но не могу. Дела. В следующий раз обещаю не сливаться».
«Жаль. В таком случае: до свидания, мистер занятой бука».
Она всё так же улыбается, хоть и расстроена. Она обнимает Г.Г., доходит до железной двери, открывает её. На секунду смотрит на Г.Г. серьёзным взглядом. Еле заметно пожимает плечами, скрываясь в подъезде.
Г.Г. задумчиво стоит. Тишина. В его голове пусто. Долгое молчание, которое нависает тяжелым грузом. Он смотрит на её окна. Ждёт, когда загорится свет и, получив желаемое, закуривает, медленно уходя по аллеи.
Действие 4