Ювенилия Дюбуа
Шрифт:
Г.Г. у себя дома. Он в домашней старой одежде, душ не принимал, весь помятый. Лежит, смотрит телевизор, ест, периодически засыпает, снова просыпается. Он в апатии. В его голове нет мыслей. Сплошная пустота.
Сцены идут нарезкой. На счет композиции — непонятно, но как вариант: Fabrizio Paterlini — Midsummer Tiny Song.
Г.Г. периодически звонят. Предлагают встретиться, но он отказывается, ссылаясь на дела. К вечеру он снова садится писать. Начинает, но после первого предложения понимает, что пишет бред. Сминает лист и кидает рядом на стол. И так повторяется много раз. В итоге он психует. Всё сносит
(сон)
Г.Г. снится, как он бежит в лесу, блуждая среди деревьев. Он бежит, озираясь по сторонам, пытается найти выход, но вокруг одни деревья. Он продолжает бежать. Затем выбегает на травянистую пустошь без деревьев (холмы рядом с Волгой неподалеку от Веги). Он всё бежит и бежит, видит реку. Подбегает к краю. Слышен всплеск.
(переход к следующей сцене, которая начнется с ванной комнаты, где Г.Г. умывается)
Действие 5
Г.Г. умылся, оделся. Взяв свой старый рюкзак, начинает закидывать все свои черновики. Те, что лежали смятыми бумажками и те, что лежали на столе.
Выходит на улицу. Там его уже ждёт друг (из самой первой сцены). Они едут куда-то загород или на заброшку.
В старой бочке Г.Г. разводит огонь, где и сжигает свои черновики. Некоторые уничтожает не глядя, какие-то открывает на случайной странице, перечитывая. Он сосредоточенно думает, но его мысли не озвучиваются. Зритель понимает, герой рвёт свои мечты.
Ему больно, но другого выхода он не видит. На фоне, за плечом Г.Г., сидит друг и смотрит куда-то себе под ноги. Закинув последние черновики, Г.Г. садится рядом с другом, тот протягивает ему бутылку пива. Они сидят и смотрят на языки пламени. Первым нарушает молчание друг:
«Да…»
«Да».
(ещё через долгих 10 секунд и глотка пива)
«Совсем всё?»
«Походу. В любом случае, стало легче. Довольно обманываться».
Друг изображает взгляд сожаления. Г.Г. смотрит в ответ.
«Ну, всё, поехали. Мне ещё надо успеть на тусовку. Знакомый обещал привести просто тьму обалденных девчонок. Ты как на это смотришь?»
«Никак не смотрю. Поехали уже».
Г.Г. встает вместе с другом.
Действие 6
Г.Г. стоит у той же дороге, на том же самом месте Действие 3 (1/2)
«Что я вижу? Дорогу. А ещё? Машины. Что делают машины? Выполняют функцию, для которой были созданы. Они слушаются человека, а что человек? Ему нет дела до других, он спешит по своим делам.
Никто не остановится и не спросит: все ли хорошо? Правильно, нечего лезть в чужие дела. Так что же я вижу перед собой? Я вижу черту. Что это за черта? Возможность. Возможность выбора, сделав который в определённый момент можно решить всё.
Ещё не загнивший человек стоит у порога откровений и знаний. Его ладони увлажнились от страха нового, ещё столь неизведанного. Рука не позволяет распахнуть входную дверь. Она её лишь приоткрывает, образуя маленькую щёлку. В полутьме человек отчётливо видит пустую комнату, стены которой напичканы другими, такими же дверьми. Решится ли он войти? Ведь тогда придётся делать выбор. Я боюсь… Я боюсь… Я боюсь…»
(во время внутреннего монолога — вставка кадров, где Г.Г. бежит по лесному лабиринту, с чередующимися кадрами возле дороги, где герой курит и смотрит в себя)
Начинает
«Привет, мистер молчун! Я уже и не надеялась, что ты возьмешь трубку».
«Привет».
«Между прочим, я звонила тебе не один день! Мне нужно сказать тебе кое-что…»
«Дела были, сама знаешь».
«Знаю я твои дела, поэтому и сердилась, но уже нет. Послушай, мне дали работу в другом городе. Я давно мечтала о таком предложении! Представляешь? Мне до сих пор не верится!»
«Оу, я… я очень рад. Кхм, здорово! Увидимся напоследок? Заодно расскажешь в подробностях».
«Я боюсь, что увидеться уже не получится… Я звонила тебе, когда было время. Я уже у посадочного трапа…»
«Мне жаль, прости. Если бы я знал.»
«Ладно, не оправдывайся, ничего страшного. К тому же я не на другую планету улетаю. Как устроюсь — позову в гости. Я зачем позвонила-то? Ах, да. Я заходила к тебе. Никого не было. Иду расстроенная обратно, а на встречу мама твоя. Мы немного поболтали и через неё я тебе передала маленький подарок. Он совсем крошечный, маленький очень такой, но я надеюсь, что тебе понравится. Благодарность за твою… дружбу. Всё, больше не могу говорить, как долечу — позвоню. И запомни: всегда держи голову поднятой, даже если на это нет повода!»
Раздались гудки сброшенной трубки. Г.Г. убрал телефон в карман. Ещё с минуту он постоял не шевелясь, всматриваясь в полосу дороги. Затем, посмотрев по сторонам, перебежал её и направился домой.
Зайдя в квартиру, ещё с порога, он несколько раз позвал маму, но её не было дома. Наспех сняв кеды, он аккуратно, буквально крадучись, будто чего-то боится, прошел в комнату. На пустом столе стоял небольшой свёрточек с бантиком. Мама не забыла перед уходом выполнить просьбу девушки.
Г.Г. подошел к столу, взял подарок в руки и ещё долго не открывал его. Он крутил подарок, внюхивался. Затем всё же открыл подарок, аккуратно развязав ленточку. Сняв подарочную упаковку, Г.Г. обнаружил записную книжку. Он аккуратно полистал её, всматриваясь в чистые листы. Положив на стол, провёл по обложке рукой, будто гладя что-то живое. На его лице проступила улыбка (впервые за все сцены, не считая прогулки с подругой).
Чуть позже, вечером, Г.Г. уже сидит за своим столом под светом настольной лампы. Перед ним раскрытая записная книжка и ручка. Он начинает вдумчиво писать.
(текст озвучивается закадровым голосом)
«Как, всё-таки, противоречиво складывается жизнь людей. В юном возрасте мы находим своё предназначение, видим точку на горизонте, как конечный маяк нашей цели. Разум ещё не знает, что под точкой прячется условное обозначение бесконечного пути, которое, в своём итоге, обогнув ось Земли, упрётся нам же в затылок. Лучшее, что можно сделать — остаться на месте, став неподвижным телом, но и только.
Нужно перестать воспринимать себя с одного ракурса, а лучше и вовсе забыть всё, что имеет отношение к человеку сформированному. Встать позади, увидеть конечную цель своих мечтаний, а затем порвать цепь, не жалея её. Главное: стать чистым, принять дары незнания, а если точнее, копирования предыдущих людей и их мыслей. Все их законы, понятия любви, сотворения, эстетики, смерти, были созданы ими и прожиты ими. Как и люди, идеи тоже умирают, оставаясь для следующего поколения всего лишь иллюзией, которая не может переродиться во что-то конкретное.