Ювента
Шрифт:
“Ну да, как же” – подумал про себя Макар. – “М-да – вот уж кому в жизни точно придется нелегко”.
К четырем часам вечера седьмой отряд сократился в численности до восьмерых человек. Всех остальных детей родители успели разобрать, как горячие пирожки. Однако Макар не без завести замечал, что у других отрядов дела шли еще лучше. Под началом остальных вожатых было уже не больше пятерых, а в некоторых случаях даже не больше трех пионеров. Избавление от спиногрызов угрожало затянуться для Мака на неопределенное время.
Но еще до этого вожатый успел попрощаться с двумя своими любимцами, если можно было их так назвать.
Ваня и Полина по итогу оказались
Ваня действительно оказался именно таким, каким его и преподнесла вожатому мать пионера – шкодным, шумным и неугомонным. Придурковатый пионер всегда был заводилой и объектом всевозможных приколов, слава о которых выходила даже за рамки их отряда. Но вместе с тем мальчишка оказался не обделен лидерскими качествами, и, если говорить уже совсем честно, так и не сделал за всю смену ничего по-настоящему плохого. Шило в заднице, с одной стороны, не давало покоя юному бунтарю, но с другой – заставляло вести за собой весь аморфный седьмой отряд на соревновательных мероприятиях, принимать участие почти в каждой вечерке и вообще участвовать в любой потасовке, намечавшейся на горизонте. Когда Ваня уезжал, Макар даже пожал ему руку и наградил прощальным шутливым подзатыльником, под который парнишка сам и подставился. Вожатый понимал, что ему будет очень не хватать такой не гуманной, но очень хорошей отдушины. Казалось, что сам пионер думает точно также.
Но милее всего сердцу Макара оказалась Полина – та самая девочка, которой он запретил в один из первых дней смены носить с собой плюшевого мишку. Изначально она показалась Макару типичной подлизой и прилипалой. На многих мероприятиях пионерка ходила за вожатым по пятам, несмотря на его строгость и постоянно раздраженный вид. Случалось, что она даже имела смелость попросить у него прочесть ей на ночь одну из сказок, привезенных с собой в лагерь, что окончательно выводило из себя ленивого Макара, не желавшего тратить свое драгоценное время на такие глупости. Однако пионерка не сдавалась и со временем вожатый всё же пошел ей на встречу, прочитав всей комнате девочек одну из любимых сказок Полины, лишь бы та от него поскорей отстала. Такой неожиданной акции щедрости от Мака не ждал никто, а потому на следующий день прочитать злополучную сказку на ночь просил уже весь седьмой отряд, и даже комната мальчиков, что заставляло вожатого закипать от бешенства.
Макар успел привыкнуть к Полине. А случилось это наверняка из-за того, что пионерка всегда находилась в его поле зрения. Так же, как и Ваня, она старалась участвовать в каждой вечерке, хотя в отличии от самого пионера получалось это у Полины не очень умело. Девочка побаивалась сцены и иногда забывала свои слова, но к концу смены она поднаторела в этом деле и стала справляться куда лучше, что не могло не порадовать Макара, о чём он сам, разумеется, никому не сказал. Помимо этого, девочка всегда охотно помогала в подготовке к вечернему мероприятию – рисовала и вырезала поделки, что всегда очень ценилось в отрядной работе.
Пионерка держалась очень стойко, не канючила и даже как будто была рада окончанию смены, однако, когда мама девочки приехала забирать свою дочь из лагеря, Полина горько разревелась. Макар за годы работы вожатым успел привыкнуть к детским слезам и знал, что они проходят также быстро, как и начинаются. Но в то же время вожатого не покидала мысль, что Полина грустила по-настоящему, очень искренне, горько и тяжело. Макару с трудом удалось уговорить ее пойти разыскать свои вещи в вожатской, когда
Такую реакцию Мак видел крайне редко, а вот ее мать от чего-то совсем не удивилась поведению дочери.
– Вы у нее, наверное, любимец, да? – спросила женщина, когда Полина всё же ушла за вещами, вытирая слезы.
– Не знаю на счет любимца, но она всю смену за мной шастала – подметил Мак. – Такое иногда бывает, особенно с маленькими детьми. По опыту знаю.
– Да, может быть. Вы на ее брата сильно похожи, моего старшего сына. Поля его очень любила – тихо сказала женщина. – Умер полтора года назад от сердечного приступа. На соревнованиях по дзюдо. Ему всего двадцать один год был.
– Я… Соболезную…
– Да уж… Мы уже всё слезы выплакали. Смирились… А она вот до сих пор ждет, что он вернется… Хотя вроде всё прекрасно понимает. Знает, что его нет. Она у меня не глупая девочка, да и уже не такая маленькая.
Макар замялся и не знал, что ответить на такое откровение. Да и можно ли было вообще хоть что-то говорить, когда узнаешь такие подробности? И теперь Макару, после услышанного, многое стало ясно. Он был похож на ее брата, а девочке такого сходства было достаточно, чтобы вожатый хотя бы на короткое время заменил ей родного человека, которого она больше никогда не увидит.
Когда Полина собиралась уезжать, девочка отдала Маку своего плюшевого медведя. Он не смог ей в этом отказать. Да и не хотел.
Сейчас, после всего услышанного, ему было почти так же тоскливо, как и ей самой.
Седьмой отряд разъехался.
В промежутке около получаса родители окончательно разобрали всех оставшихся пионеров, и Макар с Зорей официально стали свободными людьми.
Странное чувство раскованности вскружило голову и одновременно ее опустошало. Внезапно не нужно было пристально следить за временем и вспоминать отрядное расписание, чтобы не опоздать на очередную репетицию или спорт-час. Не нужно было заморачиваться и придумывать сценарий для грядущей вечерки, подыскивать материалы для реквизита и второпях скачивать музыку в компьютерном классе. Пусть эта свобода и наступала всего на полтора дня, но для многих вожатых, после двадцати с лишним дней строго режима, этот глоток свежего воздуха ощущался, словно недельный отпуск на берегу тропического моря.
Макар не спешил уезжать. В прежние времена вожатый имел право покидать лагерь сразу после отъезда последнего пионера из отряда, однако нынешние порядки он знал не до конца, а потому стоял возле четвертого корпуса как истукан, в ожидании команды к отъезду.
Из всех пионеров в лагере осталось не более десяти человек. Все эти дети отличались лишь возрастом, но в остальном были похожи – каждый из них имел усталый вид и жгучее желание поскорее покинуть опустевшую “Ювенту”, однако их родители от чего-то запаздывали, и томное ожидание растягивалось еще на какое-то время.
На веранду вышла кучка смеющихся вожатых, заводилой среди которых был Макс. Парень в очередной раз рассказывал слушателям одну из своих забавных историй, в суть которой Мак даже не попытался вникнуть. Следом за вожатыми из своего кабинета вышла и Оля, ведя за собой и всех остальных своих подчиненных.
– …давайте об этом завтра уже поговорим, окей? Я списки буду только сегодня вечером составлять, а может и вообще ночью. Заранее их никогда не делаю, потому что у администрации обязательно что-то меняется за день до заезда. С ними не угадаешь – объясняла вожатым Ольга. – Точно могу сказать, что новичков на смене у нас уже точно не будет, поэтому и по отрядам каких-то изменений не предвидится. Но опять же – вся точная инфа будет завтра.