Южно-Африканская деспотия
Шрифт:
Рядом захохотал Петрович. Апи отошла и посмотрела плутовски. Бобров понял, что его развели, но совершенно не обиделся, только махнул рукой.
— Ну вот, — сказала Апи. — Даже неинтересно.
Вован отчалил в полдень. На борт взошел курьер из Кимберли с мешочком алмазов, и матросы сразу стали выбирать швартовы. За кормой взбурлила вода и судно медленно отошло от причала.
Океан встретил их шедшей с запада пологой зыбью. Навстречу попался спешивший к Воротам сейнер, за кормой которого орали чайки. Бобров стоял на юте, вцепившись в релинги, и смотрел на
— Не уважают, — подумал Бобров лениво и передернул плечами. — Зябко что-то. Пойду-ка я в каюту, да вздремну до ужина.
Однако, его планам не суждено было сбыться, потому что рядом с кроватью стоял открытый сундук, содержимое которого было разложено по покрывалу, а рядом в задумчивости стояли Златка и Апи. Бобров как увидел, так сразу понял, что здесь ему однозначно не светит и пошел в соседнюю маленькую каютку, предназначенную для сына и няньки, которых в данный момент Вованов боцман знакомил с палубным хозяйством. Бобров устроился на узком диванчике, поерзал досадливо и на удивление быстро заснул.
Через пять минут в дверь заглянула Златка. Задумчивое выражение ее лица тут же поменялось на виноватое. Она вернулась в большую каюту, вещи немедленно были убраны, сундук закрыт и задвинут в угол. Боброва осторожно разбудили и препроводили на подобающее ему место. А еще через пару минут он опять спал, но уже между своими женами, которые полежали тихо, стараясь не беспокоить Боброва, да и тоже заснули.
Пробуждение было ужасным — дверь каюты загудела как будто по ней от души били чем-то тяжелым. А ведь наверно так и было. Вырванный из сна Бобров мгновение соображал где он и кто он, потому что слишком резок был переход к бодрствованию. И совсем уже было собрался действовать, но его опередила Апи, верная своему правилу — любить и защищать. В отличие от прижавшейся к Боброву Златки, она выскользнула из-под покрывала, одновременно схватив с тумбочки лежащий там револьвер, и как была голая в два прыжка достигла двери. А Бобров, оторвав от себя Златку, которая оказывается решила прикрыть его своим телом, только-только стал сползать с кровати, шаря по каюте взглядом и не находя больше никакого оружия (пояс с ножнами и ножом остался в соседней каюте).
Тем временем, Апи рывком распахнула дверь. За ней стоял ухмыляющийся Серега с Дригисой, которая тут же, вскрикнув, попыталась за него спрятаться. Ухмылка у Сереги застыла, и он стал медленно-медленно поднимать правую руку (чтобы закрыться от пули что ли). Еще бы, перед ним стояла сама Эриния. Лицо ее было искажено бешенством, зубы оскалены, глаза сужены до щелок. Не хватало только шевелящихся змей на голове. Револьвер плясал в руке, но не от страха, а от ярости. Она едва успела дернуть ствол вправо и вверх, как грохнул выстрел.
В тесноте помещения он прозвучал как гром. Все замерли. Тихо скулила Дригиса. Подбежавший Бобров обхватил трясущуюся Апи, бросил мимолетный взгляд в сторону белого Сереги.
— Цел?
Серега только
Поняв, что все уже благополучно закончилось, Бобров демонстративно медленно натянул штаны и кивнул все еще стоящим в коридоре:
— Заходите, чего уж там.
Вован молча помотал головой и убрался наверх. Петрович, обойдя все еще стоящего столбом Серегу, поспешил за Златкой. Серега наконец отлип, лицо его приобрело нормальный цвет и он, почему-то глядя по сторонам, с опаской перешагнул порог. За ним, как пришитая, двигалась Дригиса.
— Ну и кто тебя учил так стучать? — поинтересовался Бобров.
Серега виновато промолчал. Дригиса толкнула его кулаком и прошипела:
— Я тебе говорила. Говорила?
— Так, подождите здесь минут пятнадцать-двадцать, — сказал Бобров, исчезая за дверью, куда только что вошел Петрович.
В каютке уже было тесно. Успокоившаяся Апи (как быстро, — поразился Бобров) сидела на диванчике замотанная в покрывало. Рядом пристроилась Златка и, обхватив ее за плечи, гладила по голове. Тут же стоял Петрович и поглядывал на Апи профессионально. Однако, не предпринимал никаких действий.
Бобров опустился перед Апи на колени, сжал ладонями ее щеки и поцеловал.
— Спасибо тебе, защитница наша!
И тут Апи заплакала. Она всхлипывала и не вытирала катящихся по щекам слез.
— Ну почему у меня все время так выходит? Скажи, Бобров, ну почему?
— Нормально у тебя выходит, — сказал Бобров совершенно искренно.
— Правда? — Апи сразу перестала плакать.
— Правда, правда, — подтвердил Бобров. — А то, что ты в Серегу не попала, так это ему просто повезло.
— Но я не хотела попадать в Серегу, — запротестовала Апи.
Бобров, видя, что Апи уже в порядке, решил сменить тему.
— Вы обе молодцы, — сказал он. — Златка меня вон телом закрывала. Да увидев такое тело, ни один супостат не посмеет стрелять.
Златка смутилась, а Апи улыбнулась.
— Ты смеешься над нами, Бобров?
— Никогда! — торжественно сказал Бобров. — Я вами горжусь.
Петрович, видя, что пациентка вполне адекватна, пока Златка ходила за халатиком, пощупал у нее пульс, оттянул веки и заставил показать язык, чего Апи, похоже, проделала с удовольствием.
В большую каюту все вышли предваряемые Петровичем. Апи первым делом бросилась к Дригисе, которая, видно, собрала все свое мужество, чтобы не удрать и стала просить у нее прощения. Прощение ей было тут же даровано и через минуту они уже весело болтали ни о чем. Серега такой процедуры не удостоился.
Оказывается, Вовановы баркентины уже час как стояли в Градове, а Бобров с семьей, значит, ни сном, ни духом. Оттого, получается, и Серега вел себя так по-хозяйски, находясь, практически, на своей территории.