«З» - значит злоба
Шрифт:
Вернувшись домой, я оставила мокрые кроссовки на ступеньках. Поднялась наверх, освобождаясь по пути от мокрой одежды. Приняла горячий душ, а потом скользнула в пару босоножек, футболку и короткую юбку.
Было уже около четырех, и не было смысла возвращаться в офис. Я забрала почту и проверила телефонные сообщения. Их было пять: двое повесили трубку, два репортера оставили свои телефоны с просьбой перезвонить. И звонок от Питера Энтла, пастора из церкви Гая. Я набрала номер, который он оставил, и он снял трубку так быстро, что я подумала, он ждал у телефона.
— Питер.
— Кинси. Спасибо, что позвонили. Винни пыталась дозвониться до Гая, но не смогла. У Малеков включен автоответчик, и никто не снимает трубку. Не знаю, какие планы у Гая, но мы подумали, что лучше его предупредить. Здесь репортеры стали лагерем у заправки, напротив его дома. Люди стучатся в церковь и оставляют сообщения.
— Уже?
— У меня была такая же реакция. Честно говоря, я не понимаю, как об этом стало известно с самого начала.
— Долгая история. Я сейчас в процессе выяснения. Я знаю, что Малекам сегодня утром позвонили из местной газеты. Репортер получил письмо. Думаю, что-то подобное прислали в «Л.А. Таймс». Я еще не смотрела новостей, но чувствую, все раздуется еще больше.
— Здесь еще хуже. Городок такой маленький, никто не может избежать контакта с прессой.
Вы сможете как-нибудь связаться с Гаем? Мы готовы помочь ему, если нужно. Мы не хотим, чтобы он растерялся под стрессом ситуации.
— Посмотрим, смогу ли я с ним связаться. Думаю, это его пятнадцать минут славы, хотя, честно, не понимаю, почему история привлекает такое внимание. Он еще даже не получил денег, и кто знает, получит ли хоть цент.
Я почти могла видеть, как Питер усмехнулся.
— Каждый хочет во что-то верить. Для большинства людей, неожиданно полученные большие деньги будут буквальным ответом на все их молитвы.
— Думаю, что да. В любом случае, если я свяжусь с Гаем, попрошу его позвонить вам.
— Буду очень благодарен.
Окончив разговор, я включила телевизор и поставила на канал KEST. Вечерние новости покажут только через час, но канал часто демонстрирует короткие анонсы предстоящего шоу. Я выстрадала шесть рекламных объявлений и поймала то, что, как я подозревала, должно было быть здесь. Блондинка-ведущая, улыбаясь в камеру, говорила:
— Не все новости — плохие новости. Иногда даже у самой темной тучи есть серебряный просвет. После почти двадцати лет бедности уборщик из Марселлы только что узнал, что унаследовал пять миллионов долларов. Мы расскажем об этом в пять часов.
За ее спиной промелькнуло изображение Гая, выглядевшего измученным, бесстрастно взирающего из окна «БМВ» Донована, когда машина проезжала через ворота.
Я испытала угрызение совести, сожалея, что не отговорила его от визита. По его мрачному виду можно было судить, что воссоединение не было успешным.
Я сняла трубку и набрала номер Малеков. Было занято.
Я звонила каждые десять минут в течение часа. Малеки, возможно, оставили трубку снятой, или кассета их автоответчика переполнилась. В любом случае, кто знает, когда я с ним свяжусь.
Я быстро подебатировала
Я припарковалась за последней машиной и прошла до переговорного устройства на воротах.
Все действия позади меня прекратились, и я спиной чувствовала всеобщее внимание.
Никто не ответил на мой звонок. Как и другим, мне придется остаться здесь, надеясь поймать кого-то из Малеков, когда они будут входить или выходить. Я попробовала еще раз, но на звонок откликнулась только мертвая тишина в доме.
Я вернулась в машину и повернула ключ в зажигании. В мою строну уже направлялась темноволосая репортерша. Она была лет сорока, в огромных солнечных очках и с ярко-красными губами. На ходу порылась в сумке и вытащила сигарету. Она была высокая и стройная, одета в слаксы и короткий свитер. Я поражалась, как она выдерживает в такую жару. Золотые серьги. Золотые браслеты. Устрашающая пара десятисантиметровых каблуков.
На мой вкус, ходить на высоких каблуках — все равно, что пытаться научиться кататься на коньках. Человеческие лодыжки не подготовлены к таким требованиям. Я восхищалась ее балансом, хотя, когда она подошла, я поняла, что босиком она, наверное, ниже меня ростом.
Она покрутила рукой, попросив меня опустить стекло.
— Здравствуйте. — Она подняла сигарету. — Огонька не найдется?
— Извините. Не курю. Почему бы вам не спросить у них?
Она обернулась, взглянув на двух мужчин на дороге. Ее голос был хрипловатым, а тон презрительным.
— А, эти. Это мужской клуб. Они даже не обратят внимания, если у тебя нет чего-нибудь взамен.
Ее глаза вернулись ко мне.
— А как насчет вас? Вы не похожи на репортера. Кто вы, друг семьи? Старая любовь?
Меня невольно восхитило, как спокойно она перешла прямо к теме, небрежно, беззаботно.
У нее, наверное, были полные штаны радости, в надежде, что я предоставлю лакомый кусочек пикантной информации и она сможет сорвать куш.
Я начала закрывать окно. Она быстро подняла свою сумку, перевернула и засунула в оставшееся пространство, так что окно не могло полностью закрыться.
— Не обижайтесь, — сказала она, — но мне интересно. Вы, случайно, не тот частный детектив, о котором мы столько слышали?
Я повернула ключ в зажигании.
— Пожалуйста, уберите сумку.
Я чуть-чуть опустила окно, надеясь, что она вытащит сумку, и я смогу уехать.
— Не торопитесь. Куда спешить? Публика имеет право знать такие вещи. Я все равно собираюсь получить информацию, так почему бы не убелиться, что она точная? Я слышала, что парень много времени провел в тюрьме. Это было здесь, или на севере?