«З» - значит злоба
Шрифт:
— Как Камилла?
— Беременна.
— Поздравляю.
— Ребенок не мой.
— О.
— Как ты? Встречаешься с кем-то?
— Может быть. Трудно сказать.
Он слегка улыбнулся.
— Увидимся утром.
Глава 14
После того, как Иона ушел, я обнаружила, что мне не хочется возвращаться в библиотеку.
Я слышала, как Кристи и Таша дружелюбно беседуют, голоса легкие, разговор прерывается нервным смехом. Тема явно поменялась. Эго плохо приспособлено к тому, чтобы долго иметь дело со смертью. Даже во время
Заметила туалет на противоположной стороне холла. Справа были две двери, но обе заперты.
Я подумала, что, учитывая обстоятельства, будет неразумным совать нос куда попало.
В маловероятном случае встречи с полицейским, я могу сказать, что ищу кухню, чтобы предложить свою помощь.
Раньше дом ощущался комфортабельным, несмотря на следы запустения повсюду. Теперь я остро чувствовала на всем отпечаток убийства. Сам воздух казался тяжелым, мрак, как густой туман, колыхался в комнатах.
Я свернула налево, двигаясь на унылый запах приготовленной капусты в конце холла.
Во внезапном прозрении я увидела будущее, тот день, когда этот дом будет продан частной школе для мальчиков, и запах замученных овощей пересилит все другие. Юные парнишки в тяжелых башмаках будут топать через холл между занятиями. Комната, в которой был убит Гай, превратится в общую спальню, где мальчики-подростки будут тайком издеваться над собой, когда погасят свет. Всегда будут слухи о бледном призраке, скользящем по коридору, парящем над площадкой и спускающемся по лестнице. Я заметила, что ускорила шаг, соскучившись по компании людей.
За столовой и буфетной была открыта дверь в кухню. Помещение показалось мне огромным, поскольку все мое кухонное королевство поместилось бы в багажнике недорогой машины.
Пол был покрыт блестящим дубовым паркетом. Шкафчики были из темного вишневого дерева, а столешницы — из зеленого крапчатого мрамора. Там было достаточно кулинарных книг, посуды и бытовой техники, чтобы заполнить секцию в магазине Виллиамс-Сонома.
Поверхность плиты выглядела больше, чем моя двухспальная кровать, а в холодильнике были прозрачные дверцы, выставлявшие напоказ все содержимое. Справа располагалось место, где можно было посидеть, а сзади, вдоль всего помещения, шла застекленная веранда.
Щедрый запах запеченной курицы и чеснока перебивал запах капусты. Почему чужая еда всегда пахнет вкуснее своей?
Мирна вернулась из полицейского отделения. Они с Энид стояли возле кухонной раковины.
Лицо Мирны выглядело опухшим, и краснота вокруг ее глаз говорила о том, что она плакала, не последние пять минут, но, возможно, раньше. Энид надела коричневый поплиновый плащ, который делал ее похожей на печеную картофелину. Она сняла свою бандану. У нее на голове было птичье гнездо из жестких темных волос с проблесками седины.
С кружками чая в руках они, должно быть, обменивались последними сведениями об убийстве, потому что обе выглядели виновато, когда я вошла. Учитывая их близость
Энид спросила: — Вам чем-нибудь помочь?
Она использовала такой же тон, как смотритель в музее, который думает, что вы собрались потрогать ценный экспонат.
— Я пришла спросить, не нужна ли вам помощь.
Маленькая мисс Гуди Две туфельки зарабатывает значок герлскаутов за заслуги.
— Спасибо, но все под контролем.
Она вылила содержимое кружки в раковину, открыла дверцу посудомоечной машины и поставила кружку на верхнюю полку.
— Я лучше пойду, пока можно, — пробормотала она.
Мирна сказала:
— Я могу проводить тебя, если хочешь.
— Ничего. Я включу свет сзади.
Потом посмотрела на меня.
— Налить вам чашку чая? Вода горячая. Я собираюсь уходить, но это займет минуту.
— Да, спасибо, — ответила я. Не особенно люблю чай, но я надеялась продлить контакт.
— Я могу это сделать, — сказала Мирна. — Ты иди.
— Ты уверена?
— Абсолютно. До завтра.
Энид погладила Мирну по руке.
— Ладно. До свидания. Я хочу, чтобы ты поговорила с моим врачом насчет этого бурсита, и позвони мне, если нужно. Я буду дома весь вечер.
Энид взяла большую парусиновую сумку и вышла через кладовую к задней двери.
Я смотрела, как Мирна включила электрический чайник. Она открыла шкафчик и вытащила кружку. Морщась, потянулась за коробкой и достала чайный пакетик, который положила в кружку. За окном я слышала, как хлопнула дверца машины, и как Энид включила мотор.
Я села на деревянную табуретку.
— Как вы поживаете, Мирна? Вы выглядите усталой.
— Это мой бурсит разыгрался. Мучаюсь уже несколько дней.
— А стресс, наверное, добавил.
Мирна поджала губы.
— Так мой доктор говорит. Я думала, что все повидала. Я привыкла к смерти. Это моя работа, и я видела много смертей, но эта…
Она остановилась и потрясла головой.
— Тут сегодня, наверное, было, как в аду. Я не могла поверить, когда Таша мне сказала.
Вы работали у Малеков, сколько… восемь месяцев?
— Около того. С прошлого апреля. Семья попросила меня остаться, после того, как мистер Малек умер. Кто-то должен был отвечать за ведение хозяйства. Энид от этого устала, а я не возражала. Мне приходилось управлять многими домами, некоторые гораздо больше этого.
— Разве вы не больше зарабатывали бы как личная сиделка?
Мирна достала сахарницу и нашла сливочник, который наполнила из пакета в холодильнике.
— Да, но мне нужен был перерыв от всех этих смертельных болезней. Я привязываюсь к своим пациентам, и что мне остается, когда они умирают? Я жила как цыганка, передвигаясь от работы к работе. Здесь у меня своя маленькая квартирка, а работа, в основном, присматривать за другими. Я немножко готовлю, когда Энид выходная, но это все. Конечно, они жалуются. Иногда на них не угодить, но я не принимаю это близко к сердцу. В некотором смысле, я привыкла. С больными часто трудно, и это ничего не значит. Я пропускаю это мимо себя.