За час до рассвета
Шрифт:
— Ты понимаешь, Николай, черт знает что такое! — горячился Захар. — Подошел эшелон. Дергали мы, дергали за шнур — ничего не получилось. А когда перестали дергать, раздался взрыв.
— Эх ты, подрывник! — засмеялся Николай. — Я же шнур крепко держал, чтобы ты прежде времени вместе с паровозом и меня к господу богу не отправил…
Партизаны рассмеялись. Все были довольны: ведь почти под самым носом у фашистов, у самого Минска, они пустили под откос вражеский эшелон.
Установили, что взрывом
Через сутки группа Захара Бойко вернулась в расположение партизанского отряда.
А утром следующего дня командир отряда Ганзенко вызвал Алексеева в штаб, подробно расспросил об операции, поблагодарил за смелость и находчивость.
— Мы тут, товарищ Алексеев, посоветовались с начальником штаба и решили назначить тебя командиром подрывной группы. Как ты на это смотришь?
— Спасибо, товарищ командир, — радостно ответил Николай. — За доверие спасибо!
Опоздали!
В своем первом разговоре с Ганзенко, когда Николай рассказывал командиру отряда о том, как бежал из плена, искал партизан и, наконец, связался с ними, он снова заговорил о подпольной комсомольской группе в Копеевичах.
— Хорошие ребята, горячие, преданные, рвутся бить фашистов, — сказал он под конец.
— Ну что ж, — ответил Ганзенко, — люди нам нужны. Организуем поход за ними, возьмем в отряд. Ждите, Николай Григорьевич, команды.
И вот этот день настал. Алексеев вышел из лагеря с небольшой группой партизан.
Расстояние до Копеевичей было километров пятьдесят, но пробирались к ним партизаны двое суток, так как почти в каждой деревне стояли гитлеровские гарнизоны.
Въехали в деревню поздно вечером. Она словно вымерла — нигде ни огонька.
Гитлеровцев в ней не оказалось.
Расставив в разных концах деревни часовых, Николай с Василием Назаровым и Иваном Свирепо подошли к хате Адели Юльевны Волчек. Николай постучал в окно. Приоткрылась занавесочка, и в окне показалось старушечье лицо.
— Кто там?
Николай узнал голос старушки.
— Откройте, Адель Юльевна! Это я — Николай!
Старуха медленно открыла дверь, пропуская партизан в дом.
— Не узнаете? — спросил Алексеев, улыбаясь.
— Вот тебе на! — воскликнула она. — Николай! Сказал, что пойдет в Минск, а явился вон откуда!
— Партизаню, Адель Юльевна!
Старуха подвела Алексеева к лампе, с гордостью оглядела его:
— Ну здравствуй, здравствуй, герой мой! Вон ты какой, не узнать. Наверное, командиром уже?
— Да, мамаша, Николай — наш командир, — ответил за Николая Василий Назаров.
— Не
— А вы-то как живете, Адель Юльевна?
— Какая моя жизнь! Вот не подвел ты меня, уже и радость.
— А мы за ребятами пришли. Как они тут?
— За ребятами?.. Эх, Николай, что же так поздно-то? Ушли они. Вчера. Очень волновались за тебя, думали, что погиб. Переживали очень. Они в сторону Слуцка подались.
— Вот беда-то!.. — с горечью сказал Николай. — Ушли! Опоздали мы. Вот беда-то! Не мог я раньше прийти, никак не мог…
Николай нервно заходил по хате.
— Не расстраивайся, сынок, — стала успокаивать его старушка. — На войне всякое бывает. Даст бог встретитесь еще на партизанской тропке.
На улице раздался выстрел. В хату вбежал партизан.
— Товарищ командир! К деревне подъезжают грузовики с гитлеровцами!
— Будем отходить. Всех давай во двор, отсюда огородами пойдем, — скомандовал Николай. Потом, обратившись к старушке, сказал: — Спасибо, Адель Юльевна, за все, что вы для меня сделали. Берегите себя!
И он крепко ее поцеловал.
Праздничный подарок
Приближались майские дни 1943 года. В те дни Алексеева часто видели сидящим в одиночестве на поляне. Он что-то делал с артиллерийскими снарядами. Как выяснилось — изучал механизмы взрывателей боеголовок. Это как-то заметил Ганзенко и пригласил Николая в штабную землянку.
— Вы с артиллерией знакомы?
— Да нет, товарищ командир!
— Так почему же вы так беспечно обращаетесь со снарядами?
— Задумал я, товарищ командир, преподнести хороший «подарок» фрицам в честь нашего праздника.
— Это что же за «подарок», если не секрет?
— Хочу вывесить прямо под носом у фашистов красные флаги и заминировать их. Пусть фрицы попробуют снять их. Вот я и изучал механизмы взрывателей, чтобы приспособить их под мины.
— Затея неплохая, — одобрительно улыбнулся командир, — но ты занимаешься очень опасным делом. Я думал, что ты артиллерист. А ведь так можно и на воздух взлететь.
— Так я один, товарищ командир, это делаю.
— Короче, Николай Григорьевич, я, как старый артиллерист, обучу тебя обращаться с боеголовками и добывать тол из снарядов. Понял?
— Понял, товарищ командир!
Через час Николай пришел в штабную землянку с двумя боеголовками в руках. Ганзенко осторожно разобрал механизм и обстоятельно объяснил Николаю его устройство. Когда он вновь собрал головку, у него вырвался облегченный вздох. Алексеев смотрел на командира и думал: «Все же при свете самодельной керосиновой лампы, пожалуй, не так легко было работать с этой смертоносной игрушкой».