За час до рассвета
Шрифт:
В полукилометре остановился, залег, чтобы перевести дыхание, и увидел почти рядом с собой Ивана Биндюка. Он тоже тяжело дышал и не мог проговорить ни слова. Николай так обрадовался товарищу, что почувствовал новый прилив сил.
– А где остальные?
– Видимо, в кусты побежали. А это плохо. Наверняка гитлеровцы оцепят кусты. Нужно уходить подальше в поле - и в лес... Гармаш, кажется, погиб. Он всех пропустил через заграждение, а сам хотел пройти последним. Но как только рванулся бежать, видимо,
Весть о смерти Гармаша так ошеломила Алексеева, что у него горло сжалось от подступивших слез... Выстрелы стали раздаваться ближе. Беглецы поползли дальше. В небольшой ложбине наткнулись на Куценко. К рассвету они подошли к какой-то деревне; осторожно подползли по огородам к крайнему дому, в крыше сарая сделали лаз и пробрались на сеновал.
– Ну, кажется, на этот раз благополучно, - шепотом произнес Алексеев.
– Здесь, похоже, безопасно. Отдохнем - и снова в путь...
Кувшин теплого молока
Еще долго прислушивались к окружающим звукам беглецы. Они боялись, чтобы немцы не пустили по их следу собак. Но только было слышно, как тяжело вздыхала корова, лежавшая где-то рядом, да спросонья горланил петух.
Запах свежего сена действовал одурманивающе, сильно клонило ко сну. Стало светать. Вдруг скрипнули ворота сарая... Вошла молодая женщина с ведром в руках. Она подошла к корове и собиралась подоить ее. Николай понял, что это хозяйка, и, чтобы она не испугалась, если обнаружит беглецов, решил сам ее окликнуть.
– Хозяюшка!
– позвал он тихо.
Услышав чей-то голос, женщина со страху все же выпустила из рук ведро.
– Хозяюшка, вы не бойтесь нас. Мы свои люди, бежим из немецкого плена...
Женщина посмотрела на странных людей и проговорила:
– О господи, голубчики вы мои, у нас же полно этих иродов в деревне! Как с вами быть? Вас могут схватить... Дарагенькие вы мои, подождите, я сейчас...
Она выбежала из сарая, закрыла за собой ворота и куда-то ушла. По команде Николая все слезли с сеновала и бросились к воротам. Корова от испуга поднялась, подошла к ведру, понюхала его и замычала. Потом уставилась выпуклыми добрыми глазами на оборванных незнакомцев и принялась спокойно жевать сено.
– Бежать надо, - всполошился Куценко.
– Да молчи ты!
– цыкнул на него Николай.
– Слышишь?
Где-то застрекотали мотоциклы. По дороге недалеко от сарая тяжело проносились грузовики. В соседнем дворе залаяла собака. Раздались выстрелы. Собака взвизгнула, потом опять начала лаять. Последовало еще два выстрела подряд, и собака затихла.
– Можа, вона до немцев пошла, бисова баба, - проговорил снова Николай Куценко.
– Сиди уж!
– осадил его Иван Биндюк.
– Без тебя тошно... Хочешь снова в лапы?
Биндюк недолюбливал Куценко. Тот всегда
– Не может быть, чтобы хозяйка пошла к гитлеровцам. Ведь она же белоруска. А я этот народ знаю: погибнет, но не продаст, - уверенно ответил Биндюк.
– Идет, идет!
– сообщил Алексеев.
– Вон она. Одна.
Все притихли. Щелкнул запор, приоткрылись ворота. Вошла хозяйка с большим свертком в руках.
– Видно, дарагенькие, волновались... Вот все, что нашла из мужской одежды, - сказала она и протянула сверток Алексееву.
– Переодевайтесь. До вечера побудьте в сарае. Может, и пронесет. А вечером я вас выведу отсюда.
Николай не удержался, схватил руку хозяйки, поцеловал.
– Большое вам спасибо!
– Да не за што, дарагенькие... А откуда же будете?
– Издалека. Один с Кубани, другой с Украины, а третий дальше всех из Сибири.
– О господи! Может, и мой скитается где-то вот так...
– Ну нет, хозяюшка, ваш воюет, - успокоил ее Биндюк.
– Воюет, говоришь?
– Непременно! Иначе нельзя. Кто же воевать тогда будет?
– А немцы вопят, что с войной скоро покончат, все войска красных разбиты, Москву забрали...
– Это, хозяюшка, брехня, вы ей не верьте, - ответил Николай и поинтересовался: - А у вас в деревне немцев много?
– Очень много, очень много! Хаты позанимали, школу. У нашей хате нет, а у соседей офицер живет... Но вы, дарагенькие, переодевайтесь, а я принесу чего-нибудь вам поесть.
И хозяйка снова вышла из сарая. Вскоре она вернулась, принесла кувшин теплого молока, две буханки хлеба и кружку. А когда стемнело, огородами вывела Николая и его товарищей в безопасное место и показала дорогу в лесную деревушку Богатырево.
– Здесь кругом немцы, - предупредила она, - а на этой дороге их нет. Но смотрите: говорят, что тут недалеко, возле леса, днем дежурит какой-то полицай. Вот таких, как вы, вылавливает и немцам выдает. А некоторых на месте расстреливает. Много людей загубил этот ирод! Будьте осторожны, дарагенькие...
Скитания
На следующие сутки беглецы дошли до Богатыревского леса. В густых соснах сделали привал. Нужно было решить, что делать дальше. Николай сказал:
– Скитаться вот так мы не можем... Нарвемся на немцев - и поминай как звали! Нужно искать партизан. Здесь они должны быть.
– Они, хлопцы, лучше пишли до мэнэ, на Черниговщину. Дома у меня тильки батько и маты... Микола наш так быстрее очуняе. Организуемость - и в партизаны, - сказал Куценко.
– Нет, - возразил Алексеев.
– Иван как хочет, а я останусь здесь.