За час до рассвета

Корнеева Наталия

Кукла. Все это время они наблюдали за куклой. Кеймрон был уверен, что в доме герцога Эклана происходило то же самое. Их виртуозно обманули! Разозлившись, он вызвал слишком сильный поток ветра, и его подбросило в небо, как бумажку, перевернуло, опрокинуло. Кеймрон едва совладал с ситуацией и не упал на крышу особняка.

Перевернувшись еще раз, он, наконец, обрел равновесие. Теперь ему требовалось как можно скорее оказаться у особняка принца! Ветер, отзываясь ему, завыл, загудел, заревел, его дернуло и понесло по небу в нужную сторону.

Уроки герцога

Монмери помогли, но оставалось еще много проблем, и полет его был полон неожиданных падений, резких подъемов. Несколько раз он чуть не упал на крыши домов, потом взлетел к звездам, а следом чудом не врезался в шпиль Дил-Атрона.

Сверху город выглядел непривычно, необычно, требовалось время, чтобы сориентироваться — мешали постоянные рывки, потому что у него не получалось держать одну скорость ветра.

Особняк принца находился в стороне от города и предместий, он был окружен лесом с трех сторон, и к нему вела единственная дорога. В кустах неподалеку, как и было приказано, прятались патрульные, и Кеймрон практически упал им на голову, не сумев закончить собственное приземление.

— Ой, господин Олден! — удивились они. — Вы как с неба свалились.

— Почему как? — вздохнул он, лежа на неудобном кусте. — Лучше помогите.

Его подняли и даже отряхнули, предложили флягу с чем-то.

— Кто-нибудь проезжал мимо вас? Из особняка, — уточнил Кеймрон.

— Нет еще, господин Олден.

— Отлично. Останавливаете любого, кто поедет из особняка принца, напоминаете о комендантском часе.

— Есть! — отозвались патрульные.

В кустах у дороги воцарилась прежняя ночная тишина. Тянуло сыростью, медленно собирался слабый туман, и ничего не происходило. Но вот раздался шорох, цокот копыт, скрип телеги.

Как и было поручено, патрульные перегородили дорогу, остановили повозку и принялись громовым голосом напоминать ехавшему, что давно в городе введен комендантский час.

Тот отмалчивался, опускал голову. Кеймрон вышел из кустов, и над его рукой появился огонь, ярко осветивший управлявшего повозкой мужчину. Тот еще ниже натянул шляпу.

— Покажите лицо, — потребовал Кеймрон. — Немедленно. Сбежать не получится.

И мужчина поднял шляпу.

Черные глаза-угли графа Доари Нойтарга сверкали от ненависти и гнева.

— И что же ваша светлость делает здесь в такой поздний час? И в таком виде? Не слышал, чтобы Его Высочество проводил маскарад сегодня, — поинтересовался он язвительно.

— Мне что, нельзя сыграть в карты со старым другом? А мой вид вас не касается! — зло ответил граф, одетый, как деревенский мужик, и сжал поводья.

— Вы признаетесь, что сегодня посещали особняк Его Высочества?

— Признаю. И что?! Это не запрещено!

— Не запрещено, — кивнул Кеймрон. — Но очень подозрительно. И прошу вас, не пользуйтесь куклой. Больше мои люди на такую уловку не попадутся. Всего доброго, ваша светлость, — Кеймрон улыбнулся.

Он погасил огонь, отошел с дороги, отступили в кусты патрульные, и повозка со взбешенным графом покатила прочь.

Спустя время

произошедшая ситуация повторилась с герцогом. Он ехал в повозке, тоже одетый, как деревенский мужик, и он был столь же недоволен, как и граф Нойтарг. И оправдывался точно такими же словами.

— Карты. Понятно, — кивнул Кеймрон. — Много ли вы с графом проиграли? Или, напротив, вы обыграли Его Высочество?

— Вас это не касается, — через губу ответил герцог. — Убирайтесь с дороги!

Кеймрон, поклонившись герцогу, отступил.

Вторая повозка укатила по дороге, качаясь и скрипя.

— Карточные игры, значит… — заметил в воздух Кеймрон, и патрульные покосились на него.

И на всякий случай отступили в сторону от жуткого господина Олдена.

— Что ж, всем спасибо за помощь, — объявил довольный Кеймрон. — Не забудьте написать отчеты о том, как вы доблестно всю ночь напоминали людям о необходимости соблюдать комендантский час. Непременно укажите, что граф и герцог ехали ночью из особняка Ижена Легарда. Ну, и допишите, что они нарушают комендантский час.

После утомительного дня и целой ночи на ногах и в воздухе, сил у Кеймрона не осталось. Он как-то вернулся домой, пришел к порогу мрачной тенью, хотел вползти внутрь и, не поднимаясь наверх, упасть на диване в гостиной, когда открылась дверь, рывком, быстро, и он увидел Айри.

— Я так за тебя волновалась! — выдохнула она и порывисто обняла его.

На душе стало легче, но усталость, свинцовая, тяжелая, надавила на плечи еще сильнее, и Кеймрон потянул Айри в гостиную. Он уже не понимал, что делал, не различал ничего, все смешалось, слилось, перепуталось.

Но он отчетливо помнил, как положил голову на колени Айри, как сверху с заботой и любовью смотрели ее серые глаза и как ласково, нежно его гладили по голове.

Глава 27

На следующий день Лендейл сошел с ума, и началось все ранним, ясным, пронзительно-свежим утром, когда чумазые мальчишки побежали по улицам с газетами и печатными листками.

Лендейлский палач зарезал очередного человека, а монстр — убил другого ночью. Напуганные люди кидались оскорблениями в патрульных, мешали им совершать обходы, и над кварталами полетели опасные, нехорошие речи о бессилии власти, о нежелании императора защищать простых людей.

Айри и Кеймрона тоже отправили на улицу — помогать патрульным, которые не справлялись. Гнев народа выходил народными же методами: бились стекла, организовывались поджоги, на одного нападали толпой и избивали. Гремели пожарные колокола, выли трубы.

Вскинула голову революция, и с ее подачи громче, еще громче зазвучала речь о смене власти, зазвенела металлом ножей и оружия, загремела взрывами.

Начался пожар без огня и дыма — горели души и сердца людей, которые всего лишь хотели защиты, хотели жить без страха. Тюрьмы переполнялись быстрее, чем это можно было представить, и каждый задержанный кричал, что несправедливо обвинен, что не его нужно сажать за решетку.