За час до рассвета
Шрифт:
Бледный распорядитель зала в щегольском золотистом костюме с искрой каждые три минуты протирал лысину платком, его тощая шея дрожала, он то и дело оглядывался на двери и, казалось, молился, чтобы все закончилось как можно скорее. Услышав стук в двери, он бросился к ним и встретил пришедших, как самых настоящих спасителей.
— Кто это там с красногрудыми? — удивился кто-то в углу.
Следом за патрульными зашел господин — очень высокий, светловолосый и важный. Он тихо что-то сказал, и распорядитель бросился открывать шторы.
— У вас есть отдельное
— Может нас, наконец, отпустят уже?! Жутко… — пробормотал кто-то.
— Это же Олден, — прошептали у окна с суеверным ужасом. — Что ж с нами будет, раз Шестое отделение явилось?!
Кто-то громко сглотнул.
— Дамы и господа, прошу всех сохранять спокойствие. С вами побеседуют, а после вас всех отпустят, — объявил Кеймрон во всеуслышание, пока оставшиеся в зале патрульные осматривали мертвых.
В ясный день середины недели в мирном и спокойном центре Лендейла умерли не просто мужчина и женщина, а леди и лорд, которые собирались сочетаться в скором времени законным браком.
Вскоре Кеймрон узнал, что, когда и как произошло. Пара пришла сразу после завтрака, в одиннадцать утра, и у них был заранее забронирован столик. Распорядитель был в курсе планов лорда, потому постелил изящную скатерть с нежными узорами, поставил вазочку с розой и подготовил соответствующие случаю еду и напитки.
Когда лорд и леди пришли, все сначала было прекрасно. Они сели, отведали нежнейшего мяса птицы в сладком соусе, о чем-то поболтали. К ним на минутку присоединился друг — его встретили улыбками, но он быстро ушел. И, наконец, случилось самое важное — лорд достал коробочку с кольцом, открыл ее и поставил на стол перед своей избранницей, которая счастливо ахнула, прижав руки к лицу.
Потом случилось что-то странное. Они оба замерли, глядя друг другу в глаза, взяли столовые ножи, испачканные соусом из-под птицы, и убили себя одним точным горизонтальным порезом по шее.
Вскоре патрульные располагали приметами заглянувшего к паре друга. Одним запомнились его темные кудри, другим — дорогая, красивая одежда, а третьи не могли определиться с возрастом, но все сходились на том, что другу не было и тридцати пяти лет.
Также разнилось и количество людей, которые покинули ресторан между приходом пары и их смертью. Первые говорили, что ушел только один человек. Вторые яро отрицали это и доказывали, что ушло по меньшей мере трое, описать которых они, правда, были не в состоянии.
Допрошенные бегом покидали ресторан, и с каждым новым сообщением от патрульных Кеймрон становился все мрачнее.
«Найди и поймай меня, если сможешь», — он слышал, как в тот раз Айри прочитала записку. Еще тогда, у таверны, он подумал о том самом убийце из прошлого, но были сомнения, потому что девушка, хоть и была явно не в себе, умерла из-за выстрела.
Теперь у него были две новые жертвы, убившие самих себя с помощью ножей.
«Ошибка исключена», — стучала мысль в голове, а взгляд Кеймрона блуждал по рыжим волосам леди, часть которых слиплась в сосульки от крови. Он смотрел на бледного лорда, лежавшего щекой на столе и не успевшего закрыть светлых глаз.
Это мог сделать только он.
Он вернулся.
Он связан с революционерами. Но зачем ему понадобилось убивать леди и лорда?
Допрос закончили. Пока выносили тела, Кеймрон еще немого поговорил с распорядителем и вышел из ресторана — на шумную, многолюдную улицу, где прохожие оглядывались на патрульных, на повозки с решетками… Хоть мертвых накрыли тканями и никто не мог их случайно увидеть, слухи уже полетели.
Кеймрон вернулся в здание, где размещалось Шестое отделение, через час — и новости уже опередили его. Барон Олден, сухощавый мужчина шестидесяти лет, встретил сына в своем кабинете.
На фоне монструозной люстры с хрустальными подвесками на сотню свечей, массивного стола, огромных шкафов с книгами он выглядел маленьким старичком, одетым по моде прошлого века в официальный фрак с блестящими лацканами и тесные белоснежные брюки. Он по-прежнему зачесывал назад пышные седые волосы и, как в молодости, носил бакенбарды, за которыми особенно ухаживал. Однако человеком он был мудрым и не потерявшим счет времени, потому его внешнюю старомодность считали милой причудой.
— Его Величество выразил обеспокоенность, — первым делом сообщил барон.
И это было плохой новостью. Всякий раз, когда Его Величество беспокоился, им приходилось не спать сутками и постоянно ездить в резиденцию Дил-Атрон с докладами.
— Он забеспокоится еще больше, когда узнает, что убийца тот же, что и в случае со смертью десятерых на площади Прейн четыре года назад.
Его отец, заложив руки за спину, подошел к висевшему на стене огромному портрету императора — грозного мужчины в красной мантии с белоснежным мехом.
— Ты уверен?
— Одна женщина сказала, что леди, когда взяла нож, выглядела очень напуганной, а потом ее глаза стали неживыми. Имело место магическое принуждение. Способ убийства — перерезание ножом горла. Это он, — объяснил Кеймрон. — Я составлю отчет.
— Сделай это немедленно. Я лично отвезу его в резиденцию.
Получив стопку бумаг от патрульных, Кеймрон засел за работу. Как ни торопил его отец, потребовался целый вечер и вся ночь, чтобы разобрать кривой почерк, выделить главное, упорядочить и написать так, чтобы и правду сообщить, и не разозлить императора до крайности.
Пока выходило, что вернулся упущенный ранее убийца, а у них не было ни подозреваемых, ни идей, как его найти.
«Мы только знаем, что действовала фея. Очень сильная фея, неизвестно откуда взявшаяся», — и Кеймрон потер болевшие глаза. Свеча оплыла, и мелкий огонек горел над безобразной формы огарком. Он передвинул подсвечник подальше от бумаг.