За чертой
Шрифт:
Заглянув мужчине за спину, насчитала шестерых. Они уже дышали в затылок. Один остановившись, целился в Сверра из арбалета. Юнца среди нападавших видно не было.
— Осторожно!
Дернула мужчину, заставляя того пригнуться к земле. Стрела просвистела всего в сантиметре от его головы.
— Надо увести тебя отсюда. Потерпи.
Прижалась к кочевнику как можно ближе, стараясь, чтобы тряска от его бега не била в больную спину. Сознание покидало ее.
— Давай же малышка, держись!
Пробираясь через вязкую белую пелену, почувствовала, что ее,
— Он отвезет тебя домой.
Кочевник развернул коня в сторону лагеря, привязывая девушку к его спине так, чтобы та не упала.
— У меня больше нет дома.
Глаза слипались. Каждый вдох сопровождался глухим хрипом.
— Дом — это не стены с крышей, глупая девочка.
Почувствовала его улыбку.
— Хло должна тебя перехватить по пути. Не бойся, я тебя быстро на ноги поставлю. Ну же Нади… Постарайся сжать поводья.
Девушка не могла понять, почему знакомый голос звучит так странно. В нем было что-то другое. Не очередной приказ, а просьба и даже мольба.
С трудом осилила привычное движение, сжимая жесткую кожу.
— Пошел!
Конь сорвался с места, но, будто чувствуя ценность своей ноши, двигался на удивление мягко. Звон клинков и крики стихали, становясь все дальше и дальше. Заснеженная земля мелькала перед глазами. Закрыла глаза, надеясь, что так станет хоть чуточку лучше. Резкая остановка животного на секунду замедлила бешено колотящееся сердце. Кровь застыла в жилах. Утихающая боль, парализующая все тело, взорвалась с новой силой.
— Нади! О, Древние, что происходит? Ты ранена?
Волна облегчения, вырвалась хрипом из легких.
Почувствовав прикосновения теплых рук к замерзшему лицу, приподняла голову. Разглядеть подругу она так и не смогла. Перед глазами все расплывалось. Вдохнув, настолько глубоко, насколько это было возможно в ее положении, проговорила на одном дыхании: «Дом сожгли. Головорезы. Я повредила спину. Там Сверр. Надо звать подмогу».
На последних словах Хло скрылась из виду. Ее голос доносился до слуха раскатистым эхом.
— Их осталось всего трое. Сверр один справится. Ему на один зубок. Надо срочно отвезти тебя в лагерь. С особняком разберемся позже.
Хло вернулась к подруге, проверяя хорошо ли та привязана.
Рука, выпустив поводья, безжизненной плетью упала на бок коня.
Блуждающий взгляд зацепился за ярко-красное сияние под манжетой рукава. Запястье неприятно зудело. Приподняв непослушную конечность, ткнула ей в суетящуюся горничную.
Сил совсем не осталось. Так хотелось забыться. Закрыть глаза и уснуть. Ничего не слышать и не чувствовать.
— Да быть этого не может! — Испуганный возглас привел в чувство.
Хло неотрывно смотрела в сторону горящего дома. Нади приподняла тяжелую голову и напрягла зрение. Размытые фигуры неохотно приобретали очертания. Среди окровавленных тел их было три. Две из которых, оседлав лошадей, сейчас на полной скорости неслись в их направлении.
— Надо срочно уходить! — Голос горничной
Не тратя ни секунды, она запрыгнула на лошадь, дернув за поводья упирающегося коня.
— Где Сверр? Я его не увидела.
Плохое предчувствие вгрызлось в душу.
— Он лежал на земле. Знак на твоем запястье исчез. А это могло произойти только в одном случае.
— Какой еще случай! Его не могли…Он же сильный и….
Слово «неуязвимый» так и не слетело с ее губ.
— Этого не может быть…Остановись немедленно! — Попыталась выдернуть поводья.
— Прекрати вести себя как ребенок! За нами погоня! Хочешь, чтобы его смерть была напрасной?!
“Смерть? СМЕРТЬ?!”
Мир в очередной раз пошатнулся. Подчиняясь желанию хозяйки, сознание, теряясь в лабиринтах памяти, наконец-то унесло ту в небытие. Вот она бежит по их саду в столичном доме. Ее цель старый дуб возле озера. Там, под его кроной, дающей прохладу в летнюю жару, она сможет забыть обо всем и просто радоваться жизни. Щебет птиц, порхание бабочек, плеск рыбы в пруду, легкий ветерок, путающий длинные прядки волос. Здесь все было для нее. Здесь она брала силы, чтобы жить и надеяться.
Минуты шли, а желанная прохлада все не ощущалась. Казалось, что становится только жарче. Пот тонкой струйкой сбежал по виску. Ужасно хотелось пить. Зеркальная гладь озера манила. Подойдя к самому краю, девушка наклонилась, всматриваясь в свое отражение. Но вместо голубых глаз, напоминающих цвет весеннего небосвода, на нее смотрели изумрудные, полные обид и обвинений. Они как будто говорили: “Это твоя вина! Твоя!” И только она хотела крикнуть, что ни в чем не виновата, как изумруд уступил место грозовому небу. Эти глаза она видела впервые. Колюче — серые, отливающие серебром. В них не было ничего кроме равнодушия и пренебрежения.
Они тянули ее на дно. Тело не слушалось. Вода лаская, погружала девушку глубже в свои объятия. Стало трудно дышать. Последний глоток воздуха и, шум жизни сменился тишиной. Легкие горели, сердце не справлялось. Ее душа стремилась вверх, к жизни. Но тело непреклонно тянуло вниз.
Протянула руку к серым глазам, безразлично наблюдавшим за ее гибелью, моля о помощи.
“Спаси!”
В ледяном взгляде вспыхнул огонь. Пламя, рассекая толщи воды, ринулось к девушке, оплетая грудь. Последний удар сердца, подхваченный сильным толчком в солнечное сплетение, разнес пылающую кровь по венам. Холодный воздух пронзил легкие, даря жизнь.
***
Нади смогла открыть глаза только со второй попытки. Взгляд тут же сфокусировался на маленьком огненном шаре, парящем рядом с изголовьем кровати. Тусклый свет сферы с трудом освещал просторную комнату. Несмотря на недостаток света, смогла рассмотреть окружающую обстановку. Она всегда считала, что ее семья жила в достатке. В их прежнем доме все было сделано по последнему писку моды: дорогая мебель, ковры, люстры, эксклюзивные предметы декора. Всего этого она насмотрелась вдоволь. Но сейчас, вертя по сторонам головой, поняла, как выглядит настоящая роскошь.