За что боролись…
Шрифт:
— Анкутдинов? — воскликнула я.
— Даже не схожем… — продолжал капитан. — По сути дела, там то же самое. Он сказал, что его секретарша и два работника компьютерного отдела принимали этот самый перцептин и пытались предложить его другим людям, работающим в офисе «Атланта». Якобы из самых лучших побуждений. Он давно подозревал, что дело нечисто… Секретарша сказала, что психостимулятором ее снабжал Алексей Светлов.
Я схватилась руками за голову. Ложь, ложь, кругом ложь! Неужели я хотела оклеветать невинных людей?
— Анкутдинов знает о том, что ты ведешь
— Он так и сказал — убийстве Вишневского? — переспросила я.
— Ну, знаешь, — даже обиделся капитан, — я передаю слова только так, как слышал сам. И вообще, Таня, по-моему, глупо подозревать Тимура в причастности к этим убийствам и наркоторговле.
— Ты не будешь заниматься расследованием?
— А это не по моему ведомству, я же говорил. Улик нет, следовательно, нет и проблемы. Кто знает, существует ли этот пресловутый Светлячок на самом деле?
— Но ведь фактов хоть отбавляй!
— Этим займется уголовный розыск. Если, разумеется, откроют дело. А базироваться на сведениях твоих наркоманов — ну, уж и не знаю…
Визит к Кирсанову принес мне мало пользы и много сомнений и расстройств. Кто же в этой дьявольской свистопляске охотник, а кто добыча?..
«Кто тут охотник, кто добыча? — все дьявольски наоборот…» — как пелось в одном известном фильме, и я немедленно переключилась с размышлений о «светлячках» и «Атлант-Росс» на тщетные потуги вспомнить название этого фильма. Название вертелось где-то рядом и тут же ускользало, стоило мне приблизиться к разгадке на недопустимо близкое расстояние. Так и в жизни, подумала я: только предположишь, что разгадка вот она, достаточно протянуть руку, чтобы взять ее тепленькой, как на тебе!.. Все переворачивается, словно в гигантском калейдоскопе, и приходится начинать все заново… Как лягут кости.
Кстати, о Костях. Что-то там вытворяют мои подопечные в моей второй квартире? Ведь наверняка не удовлетворились двумя бутылками пива в холодильнике. А, да у них же нет денег, радостно вспомнила я, они все оставили в «Конфиденте».
А если честно, я была рада, что Анкутдинов выбился из подозрения — или, по крайней мере, дал веский повод думать, что он чист.
Тимур всегда мне нравился — еще с института.
— Го-о-о-ол! — услышала я уже с порога дикий вопль Казакова. «В „Play station“ играет, родимый», — подумала я почти с умилением.
Казаков лежал в зале животом на ковре и ожесточенно нажимал на все кнопки джойстика. На экране суетились виртуальные футболисты, передвигаясь по полю на манер молекул в броуновском движении.
— «Реал» — «Барселона» — 0:1, — прочитала я на экране в левом верхнем углу. — Че же ты так орал, ты же проигрываешь!
— А? — лениво поднял голову тот.
— Ты за «Реал» играешь, идиот, а компьютер за «Барселону». Ну вот! — воскликнула я, видя, как игроки в красно-синих полосатых футболках оставляют не у дел защиту казаковского «Реала» и закатывают второй мяч в ворота. — А где, кстати, Кузнецов с Ленкой?
Казаков
На кухне никого не было, если не считать полутора десятка пустых пивных бутылок. Вот чудики, подумала я, все-таки выходили из квартиры. А где деньги взяли?
Проходя мимо ванной, я услышала плеск воды, бубнящий голос Кузнецова и смех Ленки, прерываемый фырканьем и бульканьем.
— А вот они где, — сказала я, нагло просовывая голову в ванную комнату. — Кузнецов, какого черта вы ходили за пивом? Я же запретила даже переступать порог квартиры! Это не игрушечки, уже троих ваших пришили, хотите, чтоб и до вас добрались?
— Иди и скажи это Казакову, — отвечал Кузнецов, усиленно разыскивая что-то под пеной обеими руками. — Это он, гнида, подбил — пошли купим «пивчинского», ничего по дороге не случится. И бабки в нос сует, которые он вчера у пидора ущемил. Во-о-от кто виноват! — взвыл Кузнецов, конвульсивно дергая ручонками.
Судя по блаженной улыбке, появившейся на лице Бессоновой, беспорядочные движения кузнецовских конечностей были не столь уж никчемными.
— Казаков там пьяный валяется, в «Play station» играет. Да так играет, что никак не въедет, за кого, собственно, ему играть.
— Да он почти все пиво сам выжрал, — горестно сообщил Кузнецов.
— Вам тут тоже неплохо, я смотрю, так что попрошу не обижать бедного Казакова.
— Пойди да утешь! — гнусно ухмыляясь, пробулькал в пену Кузнецов.
— Обещаю подумать над этим вопросом, — не осталась я в долгу. — В общем, так: из квартиры не выходить, на звонки отвечать, только если я позвоню…
— А как мы узнаем?
— Берите трубку после двадцатого звонка телефона, больше никто столько ждать не будет. Кажется, все.
— А ты что-нибудь раскопала?
— Пока нет, — уклончиво ответила я.
— А можно, я буду твоим доктором Ватсоном? — снова влез Кузнецов.
— А Казаков — собакой Баскервилей, — дополнила я. — Нет уж, никакой самодеятельности. Мне что, по сто раз повторять?..
— Когда придешь?
— Завтра утром, если не изменятся планы.
— А-а-а… — буркнул Кузнецов, вцепившись зубами в бессоновское плечо. — Ну-ну.
Я закрыла дверь ванной.
На моей основной квартире меня ждал сюрприз. Когда я включила автоответчик, знакомый голос Анкутдинова проговорил:
— Очень жаль, что тебя нет дома, Танечка, но думаю, ты не откажешь мне в простой просьбе. Завтра в ресторане «Лира» состоится банкет, организованный моей фирмой. Я хотел бы тебя там видеть. Так что приезжай в «Лиру» завтра часиков этак в пять. Назовешь себя, тебя немедленно пропустят, я распоряжусь. Нам есть о чем потолковать, верно? Буду ждать. До встречи.
— Вот так да! — пробормотала я. — Вот сукин сын! А приятно. Ну ладно, Тимур Ильич, я подумаю над вашим предложением.
А чего тут думать, щелкнуло в голове. Анкутдинов всегда был роскошным мужчиной, не чета этим соплякам, пьяно дурачащимся у меня в бабушкиной квартире.