За чудесным зерном
Шрифт:
Поэтому немудрено, что однажды Витя принял забытое профессором письмо за китайскую рукопись.
В этот день лил дождь, и Витя от скуки решил заняться наукой и попробовать разобрать незнакомый язык.
В квартире была тишина. Вдруг раздалось удивленное восклицание:
— Костя! А Костя! Я читаю по-китайски, честное слово, читаю.
— Как это так?
— Сам не знаю, но в полчаса я разобрал целую страницу.
— Не ври, Витька!
— Послушай. — Витя стал медленно, по складам читать письмо: — «Го-р-ж-у-с-ь тем, ч-т-о ж-и-в-у…»
— Да ты обалдел! Это же по-русски!
— Вот странно, — удивился Витя, — написано как
— Брось письмо. Это ведь не к тебе.
— Не брошу! «Чт-то жекаса…» Костя, какое это слово — жекаса?
— Должно быть научное.
— Должно быть. «Жекаса-ет-ся»… Ничего не понимаю!
— Да это просто написано — «что же касается»!
— Правильно. — «Что же касается ве-ли-ко-го Дзе Ци-ю…»
И хотя Костя уверял, что читать чужие письма — свинство, хотя Витя с ним вполне соглашался, но любопытство осилило.
Слово за словом, строка за строкой — письмо было прочитано.
В этом письме профессор упорно отстаивал советскую науку перед западно-европейскими учеными. Одновременно с советской наукой Клавдий Петрович защищал неведомого Дзе Ци-ю, в существовании которого сомневался кто-то на Западе.
Но профессор позабыл посоветовать своему иностранному коллеге поучиться русскому языку, так как было очень сомнительно, чтоб корреспондент Клавдия Петровича умел читать по-русски.
— Ого! — сказал Витя, вытирая лоб. — Ловко написано, меня даже в пот ударило. Начинаю уважать старичка. Молодчина, честное слово!
— Да, отбрил он этого дядю.
— Но кто этот Дзе Ци-ю? Как ты думаешь?
— Может быть какой-нибудь китайский революционер?
— Я спрошу у Клавдия Петровича.
— Да он ведь узнает тогда, что ты его письма читаешь?
— И пусть себе знает. Мне не страшно!
Раздался звонок. Промокший под дождем профессор вошел в комнату. Он радостно объявил, что со всеми делами успел покончить и через три дня уезжает в Туркестан. Он собирался ехать через Астрахань и Каспийское море, чтобы на вольном воздухе набраться сил и бодрости для предстоящей экспедиции.
— А морем — не страшно?
— Тем, кого не укачивает, только приятно.
— А вас не укачивает?
Клавдий Петрович ухмыльнулся.
— Я ездил несколько раз, и лучше меня никто не держался на пароходе. — Профессор стащил с себя мокрые ботинки и надел ночные туфли.
— Через три дня! — шепнул Витя товарищу.
— Да. Как же мы?
— Наладится!
А пока Витя стал расспрашивать Клавдия Петровича насчет Дзе Ци-ю.
Клавдий Петрович хоть и не очень понятно, но охотно и подробно пустился в объяснения.
В конце концов Витя понял, что Дзе Ци-ю жил четыре тысячи лет назад в Китае и по каким-то причинам бежал оттуда. О своем бегстве и о скитаниях Дзе Ци-ю написал книгу, отрывки которой были найдены при раскопках старого Мерва в Туркестане. Эта книга была прислана профессору Петровскому для научного исследования. Язык, на котором она была написана, оказался крайне трудным и настолько отличался от всех древних китайских наречий, которые были до сих пор известны, что многие западно-европейские ученые отрицали и подлинность записок и вообще существование Дзе Ци-ю.
Но Клавдий Петрович настаивал на том, что рукопись не подделка, что книга эта — единственная в своем роде китайская книга той далекой эпохи. Единственная она была по той простой причине, что
Тут профессор пустился в пространные археологические и географические умозаключения, в которых Витя вовсе ничего не понял. Он только разобрал, что Клавдий Петрович убежден в том, что возле Хотанского оазиса, в пустыне Такла-Макан, в Китайском Туркестане, должны быть развалины Великого Города, в котором когда-то нашел приют Дзе Ци-ю.
В своей книге Дзе Ци-ю восторженно описывает красоту и благоустройство своей новой родины и добродетели ее жителей.
Но по каким-то непонятным профессору причинам Дзе Ци-ю покинул Великий Город и окончил свои дни «за горной грядой», вероятно возле теперешнего Мерва, где и были найдены его записки.
— Но, Клавдий Петрович, — возразил Витя, — разве достаточно записок одного единственного человека, чтобы ехать за несколько тысяч километров разыскивать неведомый город?
— Намеки на то, что в теперешней пустыне Такла-Макан было когда-то государство, есть во многих древних источниках: в ассирийских клинописях, в еврейских летописях, персидских священных книгах… — Тут профессор пустился перечислять незнакомые Вите названия древних книг. — Это государство на каждом языке называется другим именем: Аджи, Ходжа, Хеджа, — но всегда это государство помещают в район нынешнего Хотана. Там я и предполагаю начать поиски Великого Города.
— Клавдий Петрович, ну, разве за несколько тысяч лет от города может что-нибудь остаться?
— В обыкновенных условиях, конечно, от города не останется и следа, но иногда сохраняется очень многое. Ты о Помпее знаешь?
Вите очень хотелось сказать «да», но он отрицательно качнул головой.
— За две тысячи лет до нас в Италии, у склона горы Везувий, был город Помпея. Везувий — гора вулканическая. В один несчастный день произошло извержение, и городок был засыпан пеплом и залит лавой. Помпея исчезла бесследно. Много лет спустя крестьяне, жившие в окрестностях Неаполя стали находить в земле старинные вещи. Ученые заинтересовались находками и принялись за раскопки. И исчезнувший две тысячи лет назад город снова появился на поверхности земли. В течение двух тысячелетий пепел охранял Помпею от разрушения. Улицы, дома, фонтаны — все сохранилось в целости и невредимости. Так что можно сказать, что для науки извержение Везувия принесло огромную пользу, потому что теперь мы можем изучить жизнь и быт древней Италии так легко, как будто мы сами жили в то время.