За далью воин (Артур-полководец - 2)
Шрифт:
– Разве ты хочешь превратить меня в клятвопреступника?– с выпученными глазами вопросил Корс Кант.– Я уже как-то раз выдал тебе тайну Dux Bellorum, потому что дал слово. Тогда ты был доволен!– Он спрятал лицо в ладонях. "Три клятвы в день, - и ты предатель!"
Питер свирепо оглянулся через плечо, постарался успокоиться. Позади, на каменистом берегу уцелевшие воины уложили раненых. Их прикрывали воины Меровия. Другие бритты постепенно смыкали кольцо вокруг сикамбрийцев.
Сам же король стоял посередине этих концентрических кругов. Затем он опустился на колени,
"Он все скажет. Он просто мальчишка, он не сможет долго хранить молчание. Нужно только переждать, и я сломлю его кельтское упрямство". Питер решил поработать психологом.
– Ладно, молчи, - небрежно проговорил он.– Знать ничего не желаю, - Не желаешь?– недоверчиво переспросил бард.
– Да, не желаю. На что мне это все сдалось? Храни свою тайну. А в следующий раз твой изменник предаст Анлодду. С твоей помощью.
Парень зарделся. Крепко сжал губы, словно боялся, что с них сорвут нужные Ланселоту слова. "Совсем как сержант Конрой, Мак-Доннелл, О'Коннер, ну почему я никак не могу вспомнить его фамилию?"
– Ланселот!– послышался позади них окрик Кея.– Тут я кое-что нашел среди обломков корабля. Думаю, тебе будет интересно.
Питер встал и пошел, увязая в мокром песке, к кромке воды. Призадумавшийся Корс Кант остался один.
– Что ты там нашел?– спросил Питер. Кей наклонился поближе. Он был весь мокрый, в сапоги Питера с его одежды капала вода.
– Ты только погляди, что уцелело - ни в огне не сгорела, ни о камни не разбилась, и в море не утонула! И он вытащил из-под плаща бутылку, ту самую.
– Клянусь, я ее из Камланна не забирал.– Питер так уставился на бутылку, словно у той вот-вот могли вырасти крылья, и она запорхала бы над берегом.
– Это точно, - кивнул Кей и заговорщицки подмигнул.– Она непонятно как угодила в корзину с мусором в пиршественном зале, а я ее увидел и прихватил с собой.– Кей зловеще осклабился. Судя по всему, он понимал, что бутылка угодила в корзину с мусором по вполне понятной причине.– Ты представь только! Когда мы будем праздновать победу в Харлеке, нам будет что поднести этому проклятому Длинноволосому Королю! Ну, а ты ведь не упустишь случая выказать свою верность Британии и старым добрым временам.., легат.
В устах Кея титул Ланселота - римский титул командира легиона - звучал чуть ли не обвинением в преступлении.
Тут внимание Питера отвлек чей-то громкий крик. Толпа возле раненых быстро расступилась. Воины пятились. Сикамбрийцы упали на колени, прижались лбами к земле.
Один из раненых лежал не шевелясь. Он явно умер. Другой лежал на боку, тяжело, прерывисто дыша. "Этот умрет через пять минут", - понял Питер.
Третий приподнялся и медленно сел. Его било в агонии, но он был еще жив. Он просунул руку под кожаную кирасу, сбросил ее и уставился на текущую по груди кровь.
Меровий встал. Его длинные черные кудри были заплетены в косу.
– Его раны не так тяжелы, как мы того опасались, - заключил он и возложил руку на голову раненого. Тот встал, покачиваясь, словно боксер после нокдауна.
Меровий
– Фортуна улыбается нам, - вырвалось у Питера.
– В задницу Фортуну, - фыркнул Кей.– Этого сукиного сына копьем прокололи. Насквозь, ты понимаешь, насквозь! А теперь, вишь ты, "его раны не так опасны, как мы того боялись".
Питер резко обернулся к Кею.
– И что же, ты думаешь, он сделал? Пожелал, чтобы его раны затянулись? Ты что несешь, Кей? Кей пожал плечами.
– Может, нам стоит сейчас угостить Меровия винцом? Пока этот мерзавец кого-нибудь из мертвых не воскресил.
Не сказав больше ни слова, сенешаль ушел в сторону, мимо камней, по пути сунув бутылку в найденный на острове судна дорожный мешок.
Глава 4
Я прыгала по песку туда и сюда, и песок казался мне мириадами острых игл а что, в этом был смысл, ведь я теперь вышивальщица. Я видела, что Этот Мальчишка разговаривает с Ланселотом, и так волновалась, что готова была подойти и встать рядом с ними, хотя они могли разговаривать и обо мне.
Но что же мне делать, если Этот Мальчишка выдаст меня при первой возможности, - а было похоже на то, что он как раз этим и занимался. Выбор у меня вряд ли будет велик, как только принц проведает про то, что это я стала причиной неудачи нашего внезапного нападения. Он прикажет килевать меня на берегу, прямо здесь на песке - ну, понимаете, что я хочу сказать.
И все же мне казалось, что Этот Мальчишка не сумеет проболтаться Ланселоту. Хранил же он тайны Dux Bellorum целых десять лет, и никому ни словечка! В общем, я решила, что буду стараться вести себя как можно более естественно с Ланселотом, так, как будто единственные тайны, какие ему выболтал Этот Мальчишка, - это совершенно невинные байки про Гвина, да лошадей в конюшне, да про постельные подвиги Гвинифры.
Поеживаясь на холодному ветру, я посмотрела в даль, где сновали озлобленные юты, и поняла, что сама больше не в силах хранить собственную тайну. Слова метались у меня в душе, словно вино, в брожении готовое разорвать стенки кувшина. Я должна была все кому-нибудь рассказать!
Кто-то смотрел мне в спину, и этот взгляд колол, словно нож лекаря. Я обернулась и встретилась глазами с Меровием.
Почти не раздумывая, я пошла к нему. Ноги мои увязали в мокром песке. Его глаза притягивали меня, меня словно зацепило крюком и тащило. Я взволнованно облизывала пересохшие губы. Сикамбрийцы, окружавшие Меровия, исчезли, словно растворились в утренней дымке. Мы остались одни.
Меровий, казалось, мысленно раздел меня, снял с меня тунику, сорочку, а потом - кожу, мышцы, кости, оставив только сердце и мозг. А потом он отвел взгляд от моей обнаженной души, поднял руку и воздвиг невидимую стену, которая почему-то сразу успокоила меня.
Откуда ему знать о том, что я так отчаянно хотела исповедаться?
– Я совсем запуталась, государь, - призналась я. Открыла рот, чтобы рассказать Меровию об отце, о том, что он мне поручил, о том, как я в конце концов оказалась в покоях Dux Bellorum, но обнаружила, что не могу вымолвить ни слова.