За далью воин (Артур-полководец - 2)

Асприн Роберт Линн

Меровий ничего не видел. Теперь его глаза были крепко закрыты. Но вдруг он посмотрел на Анлодду из-под полуприкрытых век и заговорил снова:

– Барсук умирает. Тень из-под земли, чья-то тень призывает Орфея. Тень Барсука крадется сквозь ночь и убивает желтое солнце! Тень Барсука находит Гадес прямо у себя под ногами, отыскивает самую темную, черную-пречерную тень и исчезает.

Возрожденный, чтобы стать героем, чтобы увидеть, как Мышь становится Человеком, Барсук должен спасти того, кто спасет его, но и для него еще взойдет солнце.

Долго-долго

Корс Кант и Анлодда ждали, что король скажет что-нибудь еще. Неожиданно бард обнаружил, что, пока звучало пророчество, он оказался рядом с Анлоддой и теперь держал ее за руку. Она ли взяла его за руку, или он сам это сделал - Корс Кант не помнил.

– Наверное, он больше ничего не скажет, - заключила Анлодда, но руку с кристаллом не опустила и руку Корса Канта не отбросила.

– Но должна сказать, что пророчество прозвучало столь же ясно, сколь чиста бывает вода в гавани Харлека, когда бурная река взбаламутит море!

– Но.., быть может, тебе следует вернуть его обратно, госпожа.
– Хватит и "Анлодды", Корс Кант Эвин, - фыркнула девушка и отбросила руку барда, - но бывает, что и бард прав время от времени. Правда, это случается так же редко, как луна обращается в кровь, а петухи несут яйца.

Но прежде чем она успела произнести еще хоть слово, вновь заговорил король.

– И шут, и правитель пьют из смертной чаши, а самый глупый из глупцов проливает свою чашу. Король галлов идет на охоту, теряет дорогу и оказывается в Скотий. И я в Аркадии...

Он умолк, неуверенно открыл глаза. Взгляд его блуждал.

Помолчав, Анлодда прошептала:

– Лучше я его верну поскорее. Смотреть на него - все равно, что глядеться в зеркало, когда на тебе плащ-невидимка.

Она быстро заговорила, и произнесла заклинание от конца до начала. Шар поднялся над радугой в противоположном направлении, из фиолетового стал алым, а когда превратился в темно-красный, Анлодда словом растворила его.

Заклинание было столь ярким, что Корс Кант на миг увидел шар. Он потянулся к нему, но шар исчез, прежде чем пальцы барда успели его коснуться.

Меровий очнулся, быстро заморгал и тряхнул головой. Добродушно улыбнувшись, он проговорил:

– Слабо надеюсь, но быть может, кто-то из вас записал то, что я говорил, ибо сам я не помню ни слова!

– Записал?
– изумленно переспросил Корс Кант.
– Вы с Артусом - истинные римляне!

Он поглубже вздохнул и повторил пророчество, стараясь подражать голосу короля, делая паузы в тех местах, где их делал Меровий. Он даже ухитрился придать своей речи легкий сикамбрийский выговор.

Это изумило и короля, и принцессу, но на самом деле было сущим пустяком по сравнению с бардовским испытанием первого года обучения. А тогда нужно было пересказать наизусть тысячу строк стихов, которые заранее выбирал из разных песен старший друид. "Я-то это испытание не до конца выдержал", - смущенно вспомнил Корс Кант.

– Что ж, думаю, нам ясно, кто

такие Ястреб и Воробей, а также кто такие Мышь и Барсук, - задумчиво проговорил Меровий.

– Я и Корс Кант?
– спросила Анлодда. Явно, пророчества не были ее стихией.

– Наоборот, - поправил ее король.

– Я так и хотела сказать.

– Стало быть, Корс Кант падает в бездну, минуя по дороге старуху-Смерть, но она не успевает коснуться его. Затем он теряет свою плоть, кровь и голос, и его уносит прочь великая река. Затем он возрождается из чрева Господня. Так яснее?

– Не яснее, чем в туманную ночь в густом лесу.

– А вот Барсук это ты, Осеневолосая. Ибо ты, словно барсучиха, роешь землю и пытаешь у меня знаний, которые тебе еще рано иметь. И еще ты просишь у своего отца и дяди оружия, которым тебе владеть пока не под силу. Ты становишься тенью, убиваешь желтое солнце, обнаруживаешь бездну Гадеса прямо у себя под ногами, борешься с отчаянием, и в конце концов добираешься до своей любви, дабы спасти детей своих детей.

Корс Кант задумчиво проговорил:

– Вот забавно. Не толкование ли мне пришло в голову? Разве саксы и юты не зовут себя Детьми Солнца и не презирают нас, островитян, за то, что мы, как они думают, рождены Луной? Может быть, ты убьешь юта?

– Не одного, а целое войско, без сомнений, - уточнил Меровий и улыбнулся одними лишь краешками глаз.

Анлодда метнула в него ледяной взгляд, после чего одарила точно таким же взором Корса Канта. Она усмехнулась, но безрадостно.

– Что ж, хотя бы это похоже на правду. Что-то есть в этом пророчестве. И все же не все ясно до конца.
– Она закусила нижнюю губу - похоже, это она переняла у Ланселота.

Корсу Канту стало зябко. "Зачем она так с ним? Не надо бы..."

– Ну а как насчет последнего пророчества? Про смертную чашу. Кто правитель, а кто шут? Меровий покачал головой.

– Это касается меня, дитя мое. Это я, король галлов, пошел на охоту, заблудился и оказался в Скотий. Это начало великой легенды Строителей, которая пока непонятна и для меня, хотя мне ведомо, что образ земель, лежащих к северу от вала Адриана, используется как символ замешательства при переходе на новую ступень.

– Но не будем волноваться об этом нынче, - заключил король.
– Все прояснится к тому времени, когда мы соберемся, чтобы праздновать победу.

– Как бы то ни было, из этого запутанного пророчества явствует, - сделала вывод Анлодда, - что нам с Корсом Кантом нельзя разлучаться нигде, что мы пойдем с ним вместе туда, где бездны и старухи с косами. Все решено, - и она топнула ногой.
– Так что не жалуйся и свыкайся с этой мыслью, Корс Кант Эвин!

Бард раскрыл было рот, чтобы сказать, что он именно этого и хотел, но решил, что не время спорить. "Мудрец знает, как счесть поражение победой", когда-то учил его Мирддин. Корс Кант побрел следом за Анлоддой и Меровием к опушке леса.