За деньги

Коваль Лина

– Ты… За идиота меня держишь?

Черт.

Как он догадался?

– Блядь. Как у тебя так получается, что все на лице написано? – Он раздраженно закатывает глаза.

Я стою, виновато потупив взгляд.

– Ты повесила костюмы ровно так, как они висели до этого, а затем вернула на свои места все остальное. Да, Рената такой херней заниматься не стала бы.

Черт.

Сжимаю зубы. Злюсь на себя. Так проколоться…

– На хуя ты это сделала, Киса? – Хаджаев повторяет устало.

Кажется, даже не

злится. Или слишком пьян для этого?

– Ваша девушка меня оскорбляла. И… я не хотела, чтобы она вернулась.

Смущенно отвожу глаза.

– Мечтаешь занять ее место? – спрашивает Амир ядовито.

Позорно молчу. Так явно, что в целом становится все понятно. И мне, и ему. Сама бы я предложить не решилась.

– У меня два пути, – оправдываюсь. – Или так, или… домой, в деревню.

– Сейчас расплачусь.

Отвращения в его голосе стараюсь не замечать. У нас разные стартовые условия. Он наверняка с золотой ложкой во рту родился и уж точно навоз на грядки под картошку не носил.

– Я все, как скажете, сделаю, – проговорив, закусываю нижнюю губу.

Стойко встречаю на своем теле прожигающий до костей взгляд.

– Как же вы, шлюхи, меня заебали… Еврей все-таки нашел дорогу в мой кошелек, – с желчью в голосе выплевывает Хаджаев. – Раздевайся…

На секунду прикрываю глаза от облегчения и одну за другой скидываю тонкие лямки с плеч. Платье валится к ногам, а я мысленно бронекомбинезон на себя натягиваю.

Это ведь всего лишь мое тело. Кто-то талант продает, кто-то мозги, а я вот – в самом начале пищевой цепочки – решила телом поторговать.

Тянусь к резинке трусов, но он небрежно останавливает:

– Кошек оставь.

Киваю еле заметно.

– Отсоси мне, – он указывает на раздутую ширинку и почесывает заросший подбородок.

Уф. Всего сутки прошли, как я, лежа в багажнике его «Роллс-Ройса», слышала эту же самую фразу. Всего сутки. А кажется – минимум неделя.

Устраиваюсь между широко расставленных ног. Вряд ли это сложнее поцелуя, правда?

Трясущимися руками сдвигаю черные трусы и извлекаю полунапряженный член наружу. Щеки, кажется, стыдливо горят. На потолке и на стенах слишком ярко горят лампы, поэтому хочется попросить Амира приглушить свет, но я не решаюсь.

Вряд ли шлюх о таком спрашивают.

– Ты уснула там? – интересуется он, дыша на меня алкогольными парами.

Приближаю лицо к члену и погружаю розовую головку в рот. Делаю это слишком стремительно. Словно боясь передумать и послать Хаджаева вместе с его стояком, который становится все тверже и внушительнее в размерах.

– Блядь… Все самому надо делать. Даже здесь.

Мужская рука ложится на затылок и грубовато впечатывает мое лицо в пах. Разместив дрожащие ладони чуть ниже пояса брюк, отталкиваюсь от бедер и, освободившись, жадно глотаю воздух.

Хаджаев наблюдает за мной.

– Людей я

никогда не покупал. Но могу провести аналогию с самолетами. Главное правило – не приобрести борт сложнее, чем нужно. Он должен всего лишь соответствовать тем целям, ради которых покупается.

Хаджаев замолкает, хлопает по карманам и озирается, будто бы в поисках сигарет. Снова на меня смотрит.

– Ты не соответствуешь тем целям, ради которых я мог бы тебя купить, – произносит напрямую. Ровно и по-деловому.

– Я… просто растерялась, Амир, – пугаюсь. – Я все сделаю. Все сделаю.

Снова обхватываю основание члена и обстоятельно обсасываю головку, стараясь смотреть на Хаджаева. Цинизм в его глазах сменяется пьяной похотью. Былого благородства – ни грамма.

Я с облегчением все снова и снова сосу. Вкус моего грехопадения крайне неприятный. Чуть солоноватый, терпкий, с ноткой запахов пота и естественных выделений.

Вряд ли перед сексом со шлюхами уделяют особое внимание гигиене?..

Прикрываю веки, пытаясь абстрагироваться. Я не совсем зеленая – порноролики все же смотрела. Было интересно. Знаю, что надо расслабить горло и дышать носом, но сразу идеально сделать не получается.

Темп постоянно сбивается, только слюней больше становится.

В какой-то момент Хаджаев резко поднимается, брюки сваливаются к ногам. Обхватив мою голову, он начинает насаживать ее на свой член, как будто я кукла. Неживая резиновая кукла.

Волосы неприятно тянет, в ушах – шум, горло саднит, но я всячески хочу понравиться этому мужчине, поэтому прячу зубы и терплю.

Терплю, терплю, терплю.

Внутри ничего не чувствую. В душе пусто.

Как вообще такое можно делать по любви? Кому, кроме мужчин, может нравиться этим заниматься?

Долго Хаджаев меня не мучает. Достав влажный член изо рта, быстро водит по нему ладонью до тех пор, пока смачно не кончает на мои губы, лицо и грудь. Делает это долго, сжимая челюсти и сопя.

Когда все заканчивается, хватаю платье и его внутренней стороной обтираю губы и глаза. Не дышать этим не получается. Кажется, что вся я сейчас в густой сперме Хаджаева. И это ощущение – навсегда.

– Можешь сдать билет, – произносит Амир грубовато, застегивая ширинку и отправляясь к двери. – Если все же решишь улететь, напиши Тане, сколько я тебе должен. Переведу.

Оседаю на мягкое ковровое покрытие.

В душе смятение. Рой самых разных чувств, будто насекомых. От порхающих бабочек – все же я остаюсь здесь, в Дубае, до мерзких навозных мух. Потому что эта победа с привкусом спермы мне не нравится. Никому такое не понравится.

Он поимел меня в рот как настоящую шлюху. И я сама этого хотела. Еще пару недель назад я была уверена, что ни за что не продамся. Мои моральные ориентиры падали обратно пропорционально тому, как росли денежные запросы.