За Дунаем

Цаголов Василий Македонович

— А сестра у него была, Ханифа,— приезжий заметно волновался.

— Она жива... Вот ее сын. Эй, Ацамаз, иди сюда,— позвали высокого, чуть сутулого юношу.

— Вот гость спрашивает о Бекмурзе.

—

Здравствуй, — сдержанно поздоровался Ацамаз.

— У тебя хорошее имя, Ацамаз... Сын... Вот мы и встретились.

— Знаур?! — Ацамаз отступил, потом бросился к отцу, и они обнялись.— Отец...

Люди смотрели на них и не знали, как вести себя. И когда подошел мастер и крикнул на них, почему не работают, кто-то урезонил:

— Тише ты, Ацамаз отца нашел, не видишь...

— Работать надо, а не целоваться,— сказал мастер.

Счастливый Ацамаз вытер глаза кулаком, обратился к мастеру:

— Отпусти домой... С отцом двадцать лет не виделся.

— Двадцать лет? Ничего, до вечера потерпишь, а теперь за работу, живо,— закинув за спину руки, мастер пошел к вокзалу.

— Так как же? — растерялся Ацамаз.

— Отпусти, будь человеком,— вступились рабочие.

Мастер даже не оглянулся на Ацамаза, и юноша

схватил кувалду, готовый нагнать мастера.

— Не надо! — отец крепко держал его

за плечо.

— Собака! — гневно произнес Ацамаз.

Услышав ругань, мастер остановился и потряс рукой:

— Смотри у меня, быстро сведу в полицейский участок.

— Собака! — в исступлении выкрикнул Ацамаз.

— Считай, что ты получил расчет,— мастер торжествующе засмеялся и пошел.

— А-а! — застонал в бессильной злобе Ацамаз.

— Пойдем, сын мой, проживем, теперь нас двое в доме,— Знаур слегка подтолкнул сына в спину, и они зашагали по шпалам.

* **

Иванна стояла на коленях у белой мраморной плиты. Слез не было.

Каждую весну Иванна приходит к Бабу.

Погладила Иванна мрамор, встала. Сын вел ее под руку. У подножья он оглянулся: на вершине Шипки возвышался памятник воинам.

А над Шипкой чистое голубое небо...