За Дунаем
Шрифт:
В цепи находились подпоручик Зембатов и бригадный адъютант Индрис Шанаев. Они возглавили преследование неприятеля, который едва спасся от порубки, перейдя Осьму вброд.
Ночь прошла спокойно, а утром, не возобновляя боя, неприятель численностью до четырех батальонов пехоты и при шести орудиях, сопровождаемый конницей, вышел из Ловчи, обогнув правый фланг наших аванпостов, и стал подниматься по плевненской дороге на высоты у села Слатина. С этих высот турки вели
огонь из орудий до тех пор, пока наша конница неожиданно не ринулась на правый
Весть о смерти Бекмурзы принес Фацбай. Выслушал его Бабу, и дрогнули у него плечи: он глухо зарыдал. Эх, Бекмурза... Он всегда говорил, что очень хочет остаться в живых и вернуться домой. Перед каждым боем просил бога уберечь его от смерти, пока не увидит родного аула.
Найдет ли Бабу в себе мужество сказать Борхан о гибели Бекмурзы? Ему никогда не приходило в голову, что он может потерять кого-то из друзей. Он видел смерть много раз, но никогда не задумывался над ней — то была чужая беда.
Трубач сыграл «по коням», и Бабу словно подбросило. Вскочил и Фацбай. Подхватили они ружья и побежали к своим коням.
21
Знаур отворил калитку и увидел Пелагею: она бежала ему навстречу, на ходу вытирая руки о подол, румяная, с неизменной улыбкой, от которой лицо ее казалось еще скуластей. В этот раз хозяйка была особенно приветлива.
— Соколик мой! Соскучилась по тебе...
Едва он вошел во двор, Пелагея закрыла калитку на тяжелый запор и прильнула к Знауру.
— Милый мой... Родненький, соскучилась.
В сенях Пелагея велела ему подождать, а сама ушла в избу и вскоре вернулась с деревянным ведром. Знаур недоуменно глядел на нее, думал: «А Пелагея — добрая женщина... Но почему живет без мужа?»
— А ну скидай тряпье,— приказала хозяйка и, схватив ковш, набрала воды из бадьи.—Давай, чего вылупил глазищи? Ишь, какие черные, обжигают!..
Улыбнулся Знаур в первый раз, засучил рукава черкески.
— Ты что же это? Совсем раздевайся... Аль не понимаешь? — Пелагея свободной рукой расстегнула высокий ворот его бешмета,— ну, чего ты застеснялся?
И Знаур разделся. Когда такое было раньше, чтобы он стоял обнаженный перед женщиной. Мылся долго, фыркал от удовольствия, а Пелагея терла ему спину. Потом принесла исподнюю рубаху, да еще холщевую, с косым воротником и длинными рукавами.
— Вот! Так-то будет лучше, а то прет от тебя, аж дух захватывает.
С этого начались новые отношения между Пелагеей и Знауром. До сих пор он являлся к ней и работал во дворе, пока хозяйка не выносила ему еду. Знаур успевал за это время переколоть дрова, вскопать огород, каждый день чистил хлев. Работал молча, не отдыхая. И ни разу Пелагея не позвала его в дом. Станет, бывало, она на крыльце и наблюдает за ним, а если попытается заговорить, так Знаур молчит.
— Носи, милый,— Пелагея провела ладонью по его груди, и Знаур смутился.—Пойдем в избу.
Пелагея вошла первая в просторную
— Садись, будь хозяином,— пригласила женщина и ласково посмотрела на Знаура.
Придвинула к нему миску с дымящейся картошкой и краюху хлеба, поставила кринку молока, потом принесла кусок желтого, пахучего сала. Знаур сидел, сложив руки на коленях, и казалось ему, что все это во сне.
— Ешь, ну... До чего ты стеснительный!
Ел не торопясь, а Пелагея все приговаривала:
— Ишь, до чего заморили тебя, даже есть не хочешь. Ясное дело, казенные харчи... Ничего, скоро ты у меня станешь великаном.
Женщина стояла позади Знаура и вдруг обняла его за плечи, припала к нему, зашептала:
— Милый ты мой, соколик!
22
В сотне заметили, что Бабу замкнулся, ни на кого не глядит, ни с кем не разговаривает. Правда, урядник и до этого не особенно много говорил, а тут и вовсе умолк. Все знали, что на него сильно подействовала смерть Бекмурзы, и удивлялись: бывал во многих боях, видел не одну смерть и вдруг печалится столько
327
времени. Только Фацбай догадывался, кто растревожил душу Бабу, и готов был подшутить над ним, но, зная вспыльчивость урядника,, не решался: тот мог враз рубануть саблей. Но про себя Фацбай возмущался его поведением. Дело ли воина влюбляться? Он создан ходить по острию кинжала, жить по соседству с опасностью, быть готовым принять смерть. А для этого нужно твердое, как камень, сердце. По мнению Фацбая, любить можно только коня. С ним ты всюду, в любую погоду, днем и ночью, с ним только и поговорить можно по душам. А женщина нужна мужчине, чтобы рожать сыновей да доить коров. Нет, Фацбай никогда не поймет Бабу. Да если об этом узнают в сотне, так засмеют, и тогда останется одно: или уйти в другой полк, или пулю в лоб. «Ничего, пройдет горячка... Вот начнутся жаркие бои, забудет про нее»,— рассуждал Фацбай.
Но и время шло, и бои случались частые и горячие, а Бабу ходил сам не свой. Тогда Фацбай пошел к сотенному командиру и рассказал о том, что Бабу воспылал любовью к болгарке. Выслушал сотенный, но своего мнения не высказал, велел только позвать к нему Бабу. И когда тот явился, то застал Зембатова в гневе.
— Ты это выбрось из головы! Твое дело воевать... Если я тебе в отцы гожусь, то считай меня старшим братом,— Зембатов остановился напротив урядника.— Эх, Бабу, Бабу, не ожидал от тебя такого...
Молчит Бабу, думает: «Откуда Зембатов узнал о том, что у меня на сердце? Если можно заставить говорить камень, то и Фацбай проболтается?»
— Не сердись, брат мой,— урядник тронул короткую черную бородку, которую отпустил после смерти Бекмурзы.— Человек я, понимаешь? Она на осетинку очень похожа...
Постепенно гнев на лице подпоручика сменился удивлением:
— Ты ли это?
Пожал плечами Бабу, мол, как хочешь думай обо мне.
— Вот вернемся в Осетию, тогда самую красивую девушку сосватаю тебе. Положись на меня!