За горизонт. Дилогия
Шрифт:
Сколько мы от города отъехали? Верст пять-шесть по полям и три версты по лесу. Маловато, чтобы чувствовать себя в безопасности.
– Куда эта дорога ведет?
– К электростанции.
– К электростанции???
– неожиданно как, я удивлен. Что электростанции в лесу делать? Как по мне, так решительно нечего, разве что это действительно ЭЛЕКТРОСТАНЦИЯ с перспективой запитки Бейджина и окрестностей.
– На развилке левее прими. Прямо - это дорога к электростанции. Налево, выскочим на основную дорогу к перевалу.
–
– Увидишь.
Действительно увидел, причем во всех ракурсах.
Петляющая между лесными великанами дорога выводит машину на край небольшого плато, с которого открывается отличный вид на лежащий внизу каньон с голубой лентой горной речушки.
Почти под нами каньон обрывается уступом водопада.
Вот это место азиаты и выбрали под строительство ГЭС. Сам водопад строителям пока не интересен. Гремит себе и гремит. А вот сбоку от него, по склону, в две нитки проложены трубы, не меньше чем метрового диаметра, скорее, даже больше.
Трубы тянутся от уже отлитого в бетоне приемного гидроузла, под углом сорок пять градусов по склону, и упираются в частично смонтированный фундамент машинного зала.
Собственно на данный момент все.
Не сказать, что работа кипит, работает человек двадцать - не больше. Чадит жирным дымом доисторическая камнедробилка. И за приемным гидроузлом стучат отбойные молотки. В гидросооружениях не силен, но по моему скромному мнению, строители выбирают грунт под зуб плотины. Судя по размерам котлована, плотина не будет очень высокой и толстой. Ее задача - создать запас воды для ГЭС. А напор обеспечит почти пятидесятиметровый перепад высот водопада.
Такими темпами электростанцию еще лет десять строить будут. Впрочем, лет через десять в ней как раз смысл и будет.
Во! Мой бог, а это что такое?
Кто смотрел первый фильм про Конона Шварценеггера, тот поймет, о чем речь. Юный Конан-Арни свою молодость провел, толкая пред собой бревно похожего механизма.
Отличий ровно два.
Первое - таких здоровых парней, как Арни, среди узкоглазой мелюзги в принципе не водится. Поэтому вращать гигантское колесо приходится быкам или лошадям. А может азиаты рогачей одомашнили? С них станется, с азиатов в смысле.
Второе - Арни крутил ворот исключительно в оздоровительных целях (вон какой здоровенный вымахал). Животинки же ходят по кругу не просто, чтобы устать к концу смены, а приводят в действие странный механизм, похожий на доисторическую дробилку или мельницу.
– Что застыл?
– Грета возвращает меня к реальности.
– Я, кроме паровозов, паровых средств механизации никогда не видел. А тут вон паровая камнедробилка работает. И компрессор для отбойных молотков чудной у них, я так понимаю баки сбоку это газогенератор?
– А что это может быть еще? Бензина нет, электричества нет. Или кирка и заступ, или такие вот агрегаты, - девушка явно раздражена задержкой.
– Русский, раз уж остановились,
– Что там?
– Увидишь.
Из заднего борта машины торчало древко арбалетного болта. Крепко вошёл зараза. Доску в два пальца толщиной, причем доска из местного "железного" дерева, почти насквозь пробил.
Вытащить болт не стоит и пытаться, только обломать.
Если бы в лоб стреляли, все шансы, что болт пробил бы защитную сетку. Или по колесам, особенно по передним.
Н-да, веселое утро.
Путь домой
Хребет Кхам. конец сухого сезона.
Остаток дня прошел на крепкую пятерку, то есть без приключений. От слова совсем. Разве можно считать за приключение преодоление метровой глубины брода с очень топким дном. Или затяжной подъем под невообразимым углом, когда остается молиться на отсутствие груза ("Попрыгунчик" не в счет), полный привод, независимою подвеску всех колес, безкартерную систему смазки и местных богов.
Решительно не приключение, так, скуку развеять.
Блокпост гуркхов на выезде с территории азиатского анклава сюрпризов не преподнес. То ли у гуркхов проблемы с радиосвязью, то ли, устроенный при нашем участии, кипеш за серьезный проступок не посчитали, но местный гарнизон в количестве трех штыков встретил нас радушно. Одной фразой пересказал нам местные новости - за то время, что мы провели в Бейджине, через блокпост никто не проезжал.
И даже помахали ручкой вслед. Хотя, мне показалось, что больше им хотелось покрутить пальцем у виска. В горах шел дождь.
Ну как, дождь? Мелкая, проникающая во все щели, изморось, по мере подъема в горы, становящаяся мельче, холоднее и, как следствие, противнее. И все это счастье залетает в продуваемую резкими горными ветрами кабину.
Почему продуваемую?
Так ведь стекло в двери не поднимешь, постоянно приходится выглядывать, куда там катится переднее колесо, по дороге, или уже полколеса опирается исключительно на воздух.
Часа через два въезжаем в густую облачность. Темнеет, и мрачные громады скал начинают давить на психику. Видимость временами падает до двух-трех десятков метров.
Хорошо хоть маршрут знакомый. Изредка взгляд цепляется за выплывающие из киселя тумана ориентиры.
Едва различимый в тумане ржавый остов бульдозера с эмблемой Caterpillar, как маяк сигнализирует - самая верхняя точка маршрута пройдена, дальше только вниз.
Вниз пошло значительно веселее, хотя и страшнее. На спуске таки оторвали последнее зеркало заднего вида, помяли крыло и прогнули брутальную мощь силового бампера.
Особую пикантность спуску стали предавать ручьи, разбухшие до размеров небольших речушек. Причем ехать приходится не столько поперек потоков воды, сколько вдоль.