За горизонт. Дилогия
Шрифт:
– Геологи или еще какие научники?
– Русский, на небо посмотри. Тучи видишь? Это дождик собирается. Все экспедиции давно по базам сидят.
– Значит, тут окопались те, кому жизненно важно забраться подальше в глушь. И ничего хорошего от них ожидать не приходится. Что завтра делаем? Рвем когти на юг с перспективой нарваться на неприятности? Причем нарваться не на наших условиях. Или осматриваемся на местности?
– Осматриваемся, - девушка отлипает от камня и, на ходу стягивая одежду, направляется к реке.
–
Страшновато, но нервишки будоражит поганенькая мыслишка о возможном хабаре.
– Осматриваемся, так осматриваемся. На разведку все равно вам идти. Моя вахта последняя, разбудите.
Снова тянется бесконечно длинный день.
Машину я перегнал и спрятал в тени между скалами.
Всю машину осмотрел по второму кругу, оружие почистил, плотную - на полтора часа зарядку сделал. Чем бы еще себя занять?
С к у ч н о.
А ведь еще даже не полдень.
– Русский, заводи, едем.
Как же вы мне дороги! С этими появлениями из ниоткуда. Чингачгуки хреновы!
Грета уже заняла место в кабине и нетерпеливо барабанит пальцами по металлу двери.
Судя по отсутствию Дензела и Ошо, поедем мы не совсем туда, куда планировали вчера.
– Плохих парней нашли?
– Нашли. И не только их. Непонятно там все. Сам посмотришь, а потом будем думать, что со всем этим делать.
Место, для скрытого от посторонних глаз поселения, выбрано идеально.
Не знаю, какого происхождения этот кратер, возможно, тектонического или эрозионного, а может быть, здесь воткнулся в грунт небольшой метеорит, не берусь судить - не специалист.
Полукилометровый кратер, окаймленный по периметру скальной грядой высотой с пятиэтажку. Наружные склоны скальной гряды покатые, поросшие зарослями чахлых колючих кустарников. Внутренние - почти отвесные. Хотя мест для спуска хватает. С востока скалы чуть выше, с юга в линии скал зияет расщелина прохода. Солидный такой проход, не меньше полусотни метров шириной. Примерно треть кратера занимает зеркало озера.
– Как мыслишь, глубокое озеро?
– Да, на цвет воды посмотри, - облюбовав глубокую тень справа от меня, девушка достала небольшой обрезиненный бинокль.
Ну да, цвет воды. Можно подумать, мне это о чем-то говорит.
К востоку от озера до стены кратера тянутся неровные кляксы полей. А прямо под нами, в сотне метров от склона, ютится крохотное поселение, здорово смахивающее на заброшенные декорации к "Безумному Максу".
– Поля странные.
В это время года обычно урожай уже убран и поле ждет, когда его перепашут по окончании сезона дождей. Или ждет небесной влаги и рисовой рассады. А тут вроде что-то посажено, но с уборкой местные аграрии отчего-то не торопятся.
–
– Что посажено, кстати?
– Сорго, маис и, не знаю, что-то еще на дальнем поле, бобы похоже.
С полями понятно, перейдем к аграриям.
В земле ковыряется дюжина человек, четверо мужчин, семь женщин и трое детей. Причем самому младшему не больше семи-восьми лет. Все одеты в такое рванье, что его даже лохмотьями назвать нельзя.
На двух женщинах лишь короткие куски ткани, имитирующие юбки. Грудь неприкрыта, от слова совсем. Вот только нет в этом ни капли эротизма.
Сельхозинвентарь аграриев наводит на мысли о падении местной общины глубоко в пропасть начала железного века. Убогие тяпки, явно самодельные лопаты, разваливающиеся корзины.
Все бы ничего, если бы аграрии были с черным цветом кожи. Ан нет, все как один белые. Некоторые так вообще с истинно арийскими профилями.
Между полями и поселком на паре вкопанных в землю столбов растянуто густо облепленное насекомыми человеческое тело.
С выдумкой растянуто - головой вниз.
Мощнейший воспитательный фактор и рычаг поднятия производительности труда пеонов.
Плантаторы тоже имелись в наличии, куда же без них.
За бледнолицыми пеонами присматривал худощавый негр с ржавым "калашом" за спиной и такой же жилистый негритёнок с длинной оструганной палкой, которую он не стеснялся пускать в ход при любой возможности. Причем с одинаковым рвением и нескрываемым удовольствием охаживал дрыном и мужчин, и женщин, и детей.
А что у нас в поселке?
Пара изрядно ржавых морских контейнеров, остов буровой установки, огромный армейский кунг на базе полноприводного грузовика. Судя по лохмотьям колес, грузовик больше не ездок и сейчас приспособлен под жилье.
На грязном топчане, в тени кунга, крепким негритянским сном отбился раздетый по пояс молодой негрила.
Из-за кунга торчит некогда добротный кемпер, на базе автомобиля повышенной проходимости. Есть там колеса или нет, мне не видно, да это и неважно. Целых стекол тоже не видно, проемы закрыты грубыми деревянными щитами.
Еще дальше разбиты две то ли палатки, то ли шатра.
Возле палаток суетятся темнокожие женщины в цветастых одеждах и еще один подросток.
За палатками торчат кабины еще двух машин.
– Сколько тут латифундистов?
– Четверо мужчин, семь женщин, два подростка, - судя по тону, всё перечисленное Гретой уже списано в утиль.
– А белых пеонов?
– Словечки у тебя. Все белые на поле.
– Думаешь? А кому тогда воду понесли?
– Не знаю, там перекрытые деревянной решёткой ямы в земле. Но ты прав, вероятно, там еще кто-то из белых.
– Скорее всего. Так, я вижу двух негров. Где остальные?
Хотя, с неграми я, пожалуй, погорячился. Чернокожие больше смахивают на очень черных арабов.