За гранью Джихада [СИ]
Шрифт:
Если вспомнить про погодные условия, то водителям грузовиков, не позавидуешь. Самые важные грузы отправляли несмотря на раскисшие от дождей дороги. Я даже представить себе не могу, как они шли. Это были километры, которые превращались в бесконечность. Но эти парни делали своё дело. У них был свой фронт. Не менее важный.
Теперь нам надо добраться до Новой Одессы и найти там небольшой рыбацкий катер, который подберёт нас в небольшой бухте на окраине городка.
Что будет дальше? Кто знает. Посмотрим. Жизнь штука интересная, а у наших судеб очень буйная фантазия.
40
15 год по летоисчислению Нового
Новая Одесса
До Новой Одессы мы добрались с большим трудом. Никто не хотел ехать в такую погоду. В конце-концов, нашёлся один перевозчик, который драл большие деньги за такие «мокрые» маршруты. Выбирать не приходилось и мы согласились.
Просидев несколько дней в прокуренном номере гостиницы, мы наконец дождались курьера. Это был парень, лет тринадцати-четырнадцати, который был похож на главного героя из фильма «Однажды в Америке». Такой-же пройдоха и проныра. По глазам видно. Чем-то напомнил нашего Матео. Отдал нам записку и долго топтался на месте, как боевая лошадь. Первым сообразил Нардин и сунул ему несколько экю. После этого, наш посыльный просветлел лицом и моментально испарился.
— Из таких парней получаются либо святые, либо законченные авантюристы, — заметил я, продолжая валяться на кровати. — Потому что романтики, как правило, попадают в армию и быстро гибнут. Или превращаются в циников. Знавал я одного такого.
Поль не ответил. Он внимательно изучил записку и перебросил мне. Пока я читал, Нардин натянул камуфляж и старательно зашнуровал берцы.
— И куда это собрался наш мсье Поль Нардин? — лениво поинтересовался я. — В бордель?
— Пойдём пообедаем. Кто-знает, когда нормально поедим? Надо пользоваться моментом.
— В логике тебе не откажешь, — согласился я и кряхтя начал одеваться. — Как утверждает солдатская мудрость: «война войной, а обед по расписанию».
В коридоре нам встретилась местная жрица любви. Вообще-то, если верить рекламному объявлению, эта гостиница предлагала «уютный отдых для семейных пар». Не знаю, как они себе представляют эти семьи, но шлюх, в коридорах пансионата, мы встречали гораздо чаще, чем тучных мамаш с детьми. По ночам, в номерах фальшиво стонали и раскачивали кровати. Под утро были слышна ругань. Обычные разборки между недовольными клиентами и местечковыми шлюхами. Конфликты заканчивались резкими звуками оплеух и звонкими пощечинами. Обменявшись ударами, парочки успокаивались и кровати начинали скрипеть заново. Извините, господа, но если это реклама семейной жизни, то я чего-то в этой жизни не понимаю.
Проводив взглядом девочку с лиловым синяком под глазом, я догнал Поля.
— Просто не гостиница, а приют для пенсионеров. Тишь и благодать. Милые горничные в белых передникам и заботливые медсёстры с клизмами.
— Тёплый сортир и тапочки у дивана, — согласился Поль.
Портье, сидящий у ветхой стойки, тоже не был отмечен печатью супружеской благодати. Нет, обручальное кольцо у него на пальце присутствовало. Увы, но только кольцо. Судя по замызганной одежде и свежим засосам на шее, его благоверная давно плюнула на своего мужа. Если быть честным, то я совсем не удивлюсь, узнав, что она сейчас трудиться в одном из номеров. Пыхтя под клиентом. Как говорится: «ничего личного — это просто бизнес!» Семейный бизнес…
Нет, мы с Полем не любители таких вертепов. Не тот возраст. Нам бы поспокойнее и поуютнее. Мы здесь оказались по другой причине. Так было нужно. Не спрашивайте меня о всех причинах. Просто эта гостиница, при
Я же говорю — надёжнейшие люди!
Таверна, расположенная по соседству, была такого-же уровня, что и наш пансионат. Здесь воняло прокисшим пивом, дрянными сигаретами и бедностью. Несколько деревянных столов, с грязными столешницами и тяжёлые, стоящие рядом. За одним столом, уронив голову на руки, спит человек. Рядом с ним пустая пивная кружка, тарелка с засохшим сыром и консервная банка, изображающая пепельницу.
В другом углу — небольшая компания. Судя по их виду, — пьют уже несколько недель. Лица опухшие, а в глазах читается лютая безысходность, замешанная на доброй порции злости. Они провожают нас жадными взглядами, но оценив арсенал теряют интерес к нашим персонам. Огонёк агрессии тускнет и парни возвращаются к выпивке и пьяной болтовне. Мы для них уже не существуем.
Да, это квартал трущоб. И такой есть в каждом городе Нового мира. И в Порто-Франко, и в Виго, и в форте Линкольн. И даже под боком Базы Ордена. (там, кстати, самый опасный). Как правило, это кварталы расположенные неподалёку от различных терминалов и портовых служб. Некогда, с этих кварталов начинались все города Нового мира. Правда, в начале своей истории они не были такими запущенными. Это были районы, где жили труженики. Пионеры этого мира. С лихим и бесшабашным нравом. Умеющие жить, любить и умирать с улыбкой. Со временем, пионеры откочевали в более приятные места, а на их место пришла разная шваль.
Звероподобный бармен смерил нас недовольным взглядом. Да, мы выглядели как безработные наёмники, которых здесь и без нас хватает. С такими парнями никогда не знаешь, что может произойти в следующую минуту. И пятна пулевых пробоин, украшающие грязные стены, хорошая иллюстрация моим словам.
Мы заняли отдельный кабинет. Официант, похожий на Чарли Чаплина, принёс нам еду и тихо отчалил, оставив после себя стойкий запах нафталина и дешёвого виски. Надо заметить, что при всех недостатках этого заведения, здесь неплохо кормили. По-крайней мере еда была вкусной и приготовленной из свежих продуктов. Можно спорить, но владелец этой таверны живёт не за счёт питейного заведения. Может быть у него притон в подвале или ещё что-нибудь похожее. И для клиентов «из кабинетов» всегда найдётся нормальная еда и выпивка.
Мы неторопливо пообедали, заплатили смешные деньги и вернулись в гостиницу. Портье на месте не было. На его стуле сидела жирная баба и обновляла на своем лице штукатурку.
Она подозрительно покосилась в нашу сторону, потом скривилась и вернулась к своему занятию. Видимо мы ей не понравились.
Не прошло и пяти минут, как в нашу дверь постучали. Дверь открылась и в комнату вошёл мужчина. Лет сорока пяти, не больше. Можно сказать, что наш ровесник. Бывший военный. Нет, одежда здесь ни при чём. Он был одет в какую-то бесформенную хламиду. Выправка выдаёт. Этот парень может напялить и грязные лохмотьях, но наметанный взгляд не обманешь.