За гранью Разлома
Шрифт:
И увидел море. Уходящие за горизонт море, отражающее в себе черноту ночного неба. Лунная дорожка, подрагивая и блестя на волнах, тянулась к самому берегу, тёплые волны лизали ноги, нежный пахнущий солью ночной ветерок шевелил волосы, мягко касался щёк. Макс смотрел вперёд и чувствовал невероятную лёгкость. Ему казалось, что он готов, подхваченный дуновением ветра, шагнуть на воду и по лунной дорожке побежать вперёд, к линии, где тёмная вода касается украшенного звёздами неба, пересечённого сверкающей рекой млечного пути.
Когда
Ближе к утру снаружи зарядил ливень, напоминая о неотвратимости осенних холодов. Слушая, как стучат по крыше тяжёлые капли, Чтец почти задремал, когда до его слуха вдруг донёсся всхлип.
Всхлип повторился ещё несколько раз, прежде чем Макс понял, что он доносится из-за зелёной занавески. Звук резал его по ушам, но Чтец не шевельнулся, испугавшись, что всё же уснул и в очередной раз видит сон, который закончится убийством.
Но это был не сон. Всхлипы стихли, а некоторое время спустя Мира выскользнула из-за занавески и направилась готовить завтрак. Она не посмотрела на Макса, а он не посмотрел на неё, но следующей ночью Чтец спал без сновидений.
Поселения-автомастерской в они достигли к концу нового дня. Бессмертного — то есть, конечно же, Егора — тут знали и встретили охотно. Сквозь полумрак сумерек Чтец недовольно вглядывался в серые асфальтно-бетонные цвета человеческого оплота, раскинувшегося в руинах небольшого подмосковного городка.
Максу не нравилось здесь, но Миша заверил, что завтра утром им выдадут легковушку, и завалился спать, не дожидаясь ужина. Ужин задерживался: в тот день Мира выходила даже меньше обычного. Мысленно махнув рукой на полоумную, Макс наскоро перекусил бутербродом и уже отправился спать, когда вдруг почувствовал страх.
Холодной струйкой пота страх сполз вниз по его спине и затерялся в складках простыни. Макс медленно сел в постели, понимая, что боится уснуть. Боится, потому что знает: во сне ему приснится Мира, не приготовившая сегодня ужин, не сделавшая то единственное, что оправдывало её пребывание в автодоме. В этом сне он снова её убьёт, и, кто знает, не воплотится ли кошмар в явь на этот раз.
Чтец покачал головой. Всё это было лишь бредом, кошмарами, следствием стресса, перенесённого им в недавнем бою. Нужно было выспаться перед завтрашней дорогой в Москву, но, стоило ему закрыть глаза, страх возвращался.
Осторожно поднявшись на ноги, Макс добрался до хранившей в себе море печати. Вновь стало легче, а, возвращаясь на своё место, Чтец наткнулся на пристальный взгляд зелёных глаз домовой.
— Чего тебе? — спросил её Чтец, смущённый воспоминанием о своём первом кошмаре.
Вместо ответа Ночка аккуратно запрыгнула на
— Чего ты хочешь? — спросил он снова.
Ночка не пыталась ответить: знала, что не будет понята. Устроившись на краю кровати, она устремила взгляд больших не моргающих глаз куда-то во тьму, более не обращая на Макса внимания. «Охраняет меня, что ли?» — с удивлением подумал Чтец, в очередной раз ложась в постель.
Он уснул быстро, но сон его был тревожным. Несколько раз Макс просыпался, уверенный, что слышал стон или всхлип, но в автодоме было тихо, а Ночка неподвижно несла свой пост на краю его кровати. И всё же на рассвете он не выдержал.
— Спасибо тебе, но с меня довольно, — сказал он домовой и, одевшись, покинул автодом.
Наматывая круги вокруг, Чтец не чувствовал себя разбитым, и всё же оставшийся от беспокойной ночи осадок смешивался с запахами красующегося среди городских руин поселения, внушая Максу острое чувство тревоги. В Москве было проще: бывшая столица хотя бы не пыталась притворяться безопасным местом.
— Миша?
На миг Максу показалось, что Мира вышла на улицу вслед за ним, но, спохватившись, он понял, что остановился у приоткрытого окошка. Того самого узкого окошка в верхней части автодома, что вело в убежище Миры.
— Скажи, а где?..
— Макс?
— Угу.
Чтец ясно слышал каждое слово. Он представлял, как отодвинувшая зелёную занавеску девушка вытянулась вперёд, обращаясь к своему покровителю, и совершенно позабыла об открытом окне.
— Его нет внутри. Что-то случилось?
— Мне нужно кое-что тебе рассказать.
Наконец-то что-то расскажут и ему. С мрачным удовлетворением Чтец приготовился слушать, но голос Миры стал быстрее и тише, и ему пришлось прижаться к прохладной после ночи стене автодома, чтобы разобрать слова.
— Происходит кое-что, что меня очень беспокоит. Сначала я думала, что это всего лишь пустяки, но, знаешь, кажется, эти пустяки берут надо мной верх. После того, как я снова увидела Кровавых, мне начали сниться странные сны. Очень плохие сны. — Её голос сорвался. — От этих снов мне начинает хотеться убить себя, по-настоящему хотеться. Мне. Несмотря ни на что.
Мише потребовалось около двух секунд, чтобы обдумать эти слова.
— Это из-за меня? Знаешь, я часто думаю над тем, что сказал Макс. Я ведь в самом деле свожу тебя с ума. Может быть, тебе стоит отдохнуть? И помнишь, что я говорил? Если однажды ты поймёшь, что не можешь больше выносить это, я готов в любой момент…
— Нет. — В голосе Миры мелькнула твёрдость. — Я не схожу с ума, Миша, и я запрещаю тебе останавливаться. Это не мои мысли и не мои сны. Мы с тобой оба знаем, я не могу захотеть убить себя.