За гранью Разлома
Шрифт:
— Привет, — растерянно пробормотал Миша ей вслед.
В автодоме было чисто и вкусно пахло. Чем именно, они узнали после того, как перетаскали внутрь баллоны и успешно сбыли Инквизиции ящик.
— Мирка сварила суп, — задумчиво сообщил Миша. — С какой-то птицей.
— И что с того?
— У нас не было птиц. Чтобы их достать, Мирке надо было выйти наружу.
Лучащаяся самодовольством Ночка сидела на краю углового дивана, то и дело бросая озорные взгляды в сторону кастрюли. Она словно предлагала охотникам ознакомиться с её содержимым, и Макс, вдруг поняв, что чертовски голоден, поспешил
Суп оказался вкусным. Действительно вкусным. Уже несколько дней почти не различающий вкусов Чтец ел с удовольствием, краем уха слушая радио. Местные ведущие в очередной раз обсуждали недавнее нападение Кровавых. На этот раз они притащили в эфир выжившую жительницу пострадавшего поселения, судя по голосу — совсем молодую колдунью. Девчонка волновалась: плохо настроенный микрофон неприятным шипением передавал её шумное сбивчивое дыхание.
— …сильно преувеличено! — с жаром вещала она. — Да, охотники помогли нам, но говорить, что без них мы были бы обречены — оскорбление всем тем, кто вышел тогда сражаться! Пока эти всякие Бессмертные и Шаманы до нас добирались, мы защищались, и, я уверена, смогли бы прогнать Кровавых и без помощи!
Бессмертный безмятежно обгладывал птичью ногу. Макс нахмурился: ему было неприятно подобное проявление наивности. Не приди на помощь охотники, от поселения остались бы только угли и десяток человек, догадавшихся достаточно рано убежать достаточно далеко и оказавшихся достаточно везучими, чтобы по дороге не наткнуться на упырей. С другой стороны, жители поселения действительно сражались. Макс не был уверен, что и охотники смогли бы остановить атаку без помощи местных.
— Даже если так, количество жертв было бы несравненно больше, — возразил воинственной девчонке явно сбитый с толку ведущий.
— Я и не говорю, что они не помогли! — захлебнувшись в собственном голосе, выпалила та. — Просто нечестно отдавать им всю заслугу, как будто они единственные, кто может сражаться. Глупо жить и думать, что только охотники могут противостоять Кровавым, Серебряным и вампирам вообще! Каждый человек может делать это, и для этого совсем не нужно разъезжать в масках. Люди стали слишком полагаться на охотников и забывать, что и сами не беспомощны, потому-то все так и боятся вампиров. А если все перестанут бояться и каждый попробует сделать хоть что-то, то никакие охотники вообще не будут нужны!
Миша отложил обглоданную кость и вздохнул.
— А здесь она права, — заметил Макс. — С оговорками, разумеется.
В памяти всплыл недавний рассказ Вани и собственные давние мысли. Чтецу не раз приходилось удивляться, почему люди сами не делали ту работу, которую они поручали ему. Не то, чтобы он возражал — в конце концов на это он жил, — но сомнений не было: людям мешали невежество и страх, а не бессилие.
— У нас же колдуны все, кто не вампиры! — вещало тем временем радио голосом девчонки, не давшей себя убить. — Охотники — это просто пример тому, что каждый, кто захочет выйти на бой…
— Каждый, кто захочет выйти на бой со врагом, может сделать это, — пробормотал Макс, догнав её по темпу. — И если стать охотниками могут не все, то в сердце всякого есть место для роли воина.
Миша с удивлением приподнял брови. Чтец не без труда выдержал его взгляд. Ему было неприятно
— Да, я тоже знаю эту речь наизусть.
Он хорошо помнил тот дождливый и мерзкий октябрь, грянувший после по-летнему тёплого сентября. Они как раз разругались с Витей, который, в погоне за так желаемой им славой, хотел продолжать работать в холода, когда Макса уже во всю тянуло на юг. Семнадцатилетний полноватый недоучка давно начал действовать Чтецу на нервы постоянными мечтами о подвигах и упрёками за чрезмерную осторожность. Потом Макс узнал, что, расставшись с ним, этот мечтатель закончил там же, где и остальные: среди мелких рядовых Инквизиции, но в тот октябрьский день он был зол, а одиночество холодом проникало в салон автомобиля.
Услышав по радио, что Близнецы вышли в эфир, чтобы выступить перед мирными слушателями, Чтец едва не отключил звук. Ему казалась оскорбительным выслушивать морали от народных фаворитов, но обещаний безопасности и откровений о подвигах не последовало. Голос Сестры не срывался и не дрожал. Он звучал холодно и чётко, он плетью бил по ушам, повторяя: старания горстки охотников ничего не изменят в глобальных масштабах. Мир будет достижим лишь после того, когда каждый, кто хочет мира — колдун ли, вампир ли — сделает шаг в сторону его достижения.
Её слова задели Макса, всегда считавшего, что не готовые к охоте люди должны держаться как можно дальше от всего, что с ней связано. Тот день изменил его мнение на диаметрально противоположное. Увы, разочарование не заставило себя ждать. Слова Сестры повторяли снова и снова несколько месяцев; навещая Беляевых, Макс обнаружил, что даже Рада вызубрила их наизусть. Но ничего не изменилось. Никто не восстал, не предпринял попытки изменить свой образ жизни, и даже в рядах охотников не появилось больше новичков. А около года спустя Близнецы исчезли, чтобы больше никогда не появиться вновь.
Урок, который Макс извлёк из этой истории, был прост и жесток. Никто не хотел мира на самом деле. Людям было комфортно в этой медленной и тягучей войне, и Чтец, добровольно вызвавшийся выйти на передовую, был одним из них. Он не видел мира, где вампиров не нужно было бояться.
— Крайне наивная речь, — сказал Макс Мише теперь, — но, не буду врать, мне она нравится.
— Может быть. — Бессмертный вздохнул и поднёс ложку супа к губам, но из-за зелёной занавески вдруг послышался шум и Мира высунулась наружу, чтобы спешно и неожиданно пылко проговорить:
— Наивность автора речи не оправдывает её неправильность. Девушка, которая первой сказала эти слова, плохо представляла себе, о чём говорит. Если бы она могла пожалеть о них сейчас, она бы пожалела.
— Ты говоришь о Сестре? — Макс был неприятно удивлён. — Сестре из Близнецов? С чего ты это взяла?
Ответ был не менее торопливым, хотя пыл в голосе Миры поутих.
— Ты же наверняка знаешь, что Близнецы были очень сильные. Сестра привыкла всегда побеждать и не понимала, что другие люди не такие, как она. Она не знала, что ждёт проигравших, не знала о страхе и боли и не видела того, что видела я, а потому думала, что может навязывать другим свою войну. Но эта война не для всех. Миша, ты же всегда был против, так скажи ему.