За Храмовой стеной. Книга Памяти (сборник)
Шрифт:
Страсти по Моабиту
Жизнь без вкуса, запаха и цвета –
Ляг в могилу и перекрестись…
Все безвидно, как в начале света
И никак на свете не спастись.
Я подстрелен был советским строем
Буржуазной властью был добит.
Я теперь ночами горько вою:
»Будь моим спасеньем, Моабит!»
Я добит безрадостной Россией,
Где чужие люди правят бал,
Истощают жизненные силы
И куют на этом капитал.
Я убит давно жестоким бытом,
Где-то там, под Китежем, убит,
Где дороги к Богу перекрыты,
Где душа с душой не говорит,
Где о воле мне поет синица,
Где лесной мне лагерь часто снится
И тюрьма в Берлине – Моабит.
Мне сказал однажды Солженицын:
»Моабит –
Как оплот, защита и как твердь,
В ней от жизни зэку можно скрыться
И в усталой дреме умереть».
Кремлевская символика
Символ Неба жизнью управляет,
Он – судьба, пророчество и рок
Для того, кто в жизни выбирает
Добродетель, зло или порок.
Я смотрю на звезды этих башен,
На семейство желтых куполов –
Симбиоз двух символов ужасен,
Но еще ужасней вид орлов,
Двухголовых выродков природы,
Воспаленный бред больных мозгов…
Кто отец чудовищных уродов –
Сумасшедший царь или Монгол?
Кто из них насильник? Кто Мессия?
Кто поял славянскую Россию,
Испоганил наш цветущий дол?
Невозможно этой хищной птице,
Как другим, охотой прокормиться –
Ей дают уморенных рабов
Блудники от власти и блудницы,
Кто гнести народ всегда готов.
Я, конечно, умер раньше срока,
Я уже давно здесь не живу,
Но стрекочет яростно сорока
Мне о том, что скоро я умру.
Не боюсь я смерти, уж поверьте,
В чаще жизни мрачной и пустой
Свое сердце я доверил смерти —
Этой правде чистой и простой.
На берегу Ефрата
У реки извечной, быстротечной,
У времен текущих как вода
Я сижу и плачу безутешно,
Как вдова распятого раба.
Мы сидим у берегов Евфрата,
Плачем горько, нет прощенья нам –
Мы вчера властям заклали брата,
Чтобы как-то угодить врагам,
Чтобы выжить как-то самым хилым,
Самым умным людям на Земле –
Сколько нужно храбрости и силы
Чтобы я сумел помочь тебе…
Я сижу на берегу Евфрата,
И молюсь, и плачу, и скорблю –
Я в любом из вас увидел брата,
Я любого преданно люблю.
Под лучами красного заката,
В благодати Бога самого
Я сижу на берегу Евфрата…
Тихий вечер. Рядом – никого.
Старуха
В душах наших полная разруха,
В головах идейный винегрет.
По ночам безумная старуха
Нам готовит праздничный обед.
Любим мы ночами веселиться,
Растлевая за ночь сотни душ.
Не пора бы из Москвы и Ниццы
Нас отправить в дикий Гиндукуш
На расправу яростным талибам,
На работу рабскую в горах?
Мы забыли про свою погибель,
Перед Богом безотчетный страх.
По ночам безумная старуха
Из «соломки» варит внукам квас.
В наших душах полная разруха –
Бог без нас спасти не может нас…
О юдоли поэта
Михаилу Фридману
Над миром неслась небывалая песня,
Но кто ее пел никому неизвестно.
Та песня была не про то и не это,
Та песня была о судьбине поэта.
Та песня была о несчастной душе,
Которой страдать невозможно уже…
Та песня звучала не там и не где-то,
Та песня неслась над землею поэта,
Который от света безумно устал
И спрятался в тесный, глубокий подвал.
Хорал благодатных неясных светил
Таланту земному хвалу возносил.
Та песня была о юдоли поэта.
Когда это было? Не будем об этом…
Быть может, в субботу. За плотным обедом,
Когда кто-то вспомнил беднягу-поэта…
Груз Затеи
Светлой памяти философа Александра Зиновьева
Страданье
Иначе, зачем эта вся суета –
Сплошная Затея, одно декадентство,
И лжехристианство и душ маята?
Устал я от жизни плохой и хорошей.
Я знаю, уверен, – живу я не так!
Но часто бывает под тяжкою ношей
Я мыслю о мести, усталый ишак:
»Сейчас я вам, люди, на головы сброшу
Свою непосильную, смрадную ношу –
И будет вам небо в зеленый пятак,
И сфера эфирная станет железной
И станет стеклянною нежная твердь,
Все станет для вас суетой бесполезной,
Все золотом станет и станет деньгами,
Не будет преграды меж мною и вами,
И хлеб ваш насущный нести будет смерть…»
Репейник
Мне хотелось жить не у дороги,
Мне хотелось жить в ином краю.
Я цеплялся за чужие тоги,
Я лечил натруженные ноги –
И за это всех благодарю.
Я – репей, проросший у дороги.
И не надо мне твердить о Боге,
Я о Боге знаю лучше вас.
Я – репей, рожденный у дороги,
С Богом я встречался много раз.
С Богом я общался по несчастью,
Я, как все, был жертвенною частью,
Лопухом на гибнущем лугу.
И всю жизнь сам себе твержу:
Никогда не буду притворяться,
Фарисейство мира не приму,
Никаких о Боге вариаций
И любви к «несчастному» врагу.
Оккупация
Независимо от желаний,
Независимо от всего
Лабиринт – юдоль испытаний
Для характера твоего.
Погрузиться в себя как в пучину,
На смертельную глубину,
Отыскать роковую причину
И признать за собой вину
За то, что такое случилось,
За то, что врагам на милость
Ты отдал себя и Страну.
Лабиринт – вертоград блужданий
Строил царь, сошедший с ума.
После тысячей лет страданий
Не нужна человеку Тьма
В лабиринте жизни и смерти –
Минотавр Тесеем убит …
Верховодят в России черти,
Избран кесарем Вечный Жид.
Теософия
Любовь Христа не только чувство,
Любовь – великое искусство,
И дар Небес, и Крест земной,
Как Иго жизни бытовой.
Но я хочу любви иной,
Хочу любить весь мир живой –
От валуна до муравья,
Я знаю в них – Судьба моя!
Светлой памяти автора книги «Философия вечности» В.Н. Никитина
Хорошо, что меня все забыли,
Хорошо, что и я всех забыл —
В облаках галактической пыли
Я плыву среди красных светил.
Среди звезд, этих красных гигантов,
Хорошо мне пылинкою быть:
Одарен я особым талантом
Равнодушных титанов любить.
И уже никуда мне не деться
В микросхеме огромных миров:
В ней я – матрица трудного детства
Отстрадавших свое праотцов.
За кольцевой дорогой
Светлой памяти Владимира Пучкова
Не дрогнет листва на осине
У прямоугольной трубы.
Паркуются скорбно машины,
Сгружаются ловко гробы.
Труба неприметно курится,
Здесь плоть превращается в прах.
Нездешние странные птицы
Нахохлились на проводах.
Здесь благостно, чинно и мирно,
Под вдовий несдержанный вздох
Уходят за черную ширму
Свидетели жутких эпох.
Чудесных не жду вариаций –
Никто не вернется назад,
Не станет никто повторяться,
Никто не достоин наград.
Воистину, правда – бесстрастна:
Горсть пепла как жизни итог –
Так просто, доходчиво, ясно
Устроил рачительный Бог.
Что взято взаймы возвратится,
Вернется с лихвою Земле.
Качаются души как птицы
На светоносной волне…