За Калинов мост
Шрифт:
– А я? – спросила Маринка, подняв голову.
– А теперь ты, – улыбнулся он, нагнулся и взял ее подмышки. Если он не сможет ее поднять, придется слезать и подсаживать ее снизу. А потом карабкаться на Сивку снова. Но Маринка была легкой, и Игорь осторожно усадил ее перед собой. Самая красивая девушка на свете, на этом, и на том...
– Мне досталась самая красивая невеста из всех невест, – шепнул он ей, разбирая поводья.
Маринка повернулась к нему боком и обняла его за пояс.
– А мне – самый отважный и непобедимый
– Да. Но ты в этом платье нравишься мне гораздо больше, – Игорь потихоньку тронулся с места.
– Знаешь, ради этого стоило умереть... – она улыбнулась и заглянула ему в лицо, – чтобы ты увез меня отсюда, в этом чудесном платье, на этом замечательном коне.
Река горела под ними, облизывая Сивкины копыта, но Игорь не спешил. Наверное, эти минуты он будет долго вспоминать, но сил радоваться не осталось.
– Почему ты дрожишь, медвежонок? – Маринка положила голову ему на плечо и погладила рукой по спине.
– Это от усталости. Я очень устал. А еще так много надо сделать...
– Развязать узелок?
– Да. И... Сивка не повезет нас через провал, нам придется спускаться вниз по веревке.
– Как? Медвежье Ухо, это не честно! Это...
– Я сделаю тебе удобное сидение, и опущу вниз, ничего не бойся...
– Я не боюсь. Я ничего не боюсь!
– Знаешь, я, наверное, тоже уже не боюсь, – он улыбнулся, – я же самый отважный индеец. И непобедимый, забыла? Жаль, что сломался мой настоящий индейский лук...
– Ты был... ты был настоящим героем, Медвежье Ухо. Я всю жизнь буду вспоминать, как ты бился со змеем. Тебе было очень трудно?
– Нет, совсем нет.
– Ты мне врешь!
– Да.
Он помолчал, всматриваясь вперед. Где-то там, между рекой и провалом, натянуты нити судьбы – то, ради чего он отправился в это путешествие, даже не подозревая, куда оно его заведет. Сивка, подходя к берегу, тоже поднял голову и зашагал быстрей.
– Держись-ка покрепче, и сядь поудобней, – велел Игорь Маринке, – сейчас мы поедем быстрей и выше...
– Как это – «выше»? – Маринка вцепилась в него обеими руками.
– Увидишь, – улыбнулся Игорь, – не бойся.
Он подобрал повод и толкнул Сивку вперед. Тот только этого и ждал, срываясь в галоп, и каждый его прыжок поднимал их вверх, как будто конь начал взбираться по крутой невидимой лестнице.
– Ой, мамочка! – вскрикнула Маринка, и спрятала лицо у Игоря на груди.
Свежий ветер принес запах настоящего, не иллюзорного, леса, и Игорю показалось, что он просыпается после долгого, путаного кошмара. И хотя окружающая действительность не могла иметь ничего общего с реальностью, ощущение обманчивости происходящего пропадало, уступая место спокойной радостной уверенности.
Под ними всходило солнце, настоящее солнце, успевшее обернуться вокруг Земли, пока Игорь блуждал по закоулкам мира, в котором нет ночи. А может быть, оно успело обернуться не один, а несколько раз?
– Не бойся, я держу тебя! Смотри! – шепнул он Маринке в ухо, – смотри, мы поднялись над лесом!
Она осторожно повернула лицо и приоткрыла один глаз.
– Ты же боишься высоты, Медвежье Ухо! Как тебе не страшно?
– Это не та высота, которой я боюсь. Это – полет, разве можно бояться высоты в полете?
– Летают не так! Когда летают, никто тебя не подбрасывает вверх, как раскидайчик!
– Я тебя держу.
Глухой топот копыт, отталкивающихся от ветра, вдруг сменился стеклянным звоном, под ногами блеснула гладкая прозрачная поверхность, Сивка замедлил бег и, наконец, остановился.
– Ой, мамочка... – на всякий случай повторила Маринка, – мне было очень страшно...
Игорь осмотрелся: впереди, на фоне голубого неба, ему почудилось какое-то странное искривление пространства. То ли воздух там был чуть прозрачней, чем вокруг, то ли от этого места исходило тепло, и над ним поднималось марево, как в жаркий день от земли.
Сивка перешагнул с ноги на ногу, и звону копыт отозвалось выразительное эхо, хотя вокруг не было ничего, откуда мог бы отразиться звук. Игорь слез с коня на гладкий, абсолютно прозрачный пол и снял Маринку. Под ними расстилался темный еловый лес, а далеко на горизонте еще виднелась молочная река между красных берегов.
– Как страшно смотреть вниз... – прошептала Маринка, и ее голосу тоже ответило гулкое эхо, – а главное – не видно, где кончается стекло...
– Держись за мою руку, – предложил Игорь.
Он шагнул вперед, туда, где ему почудилось странное искажение воздуха, стараясь взглянуть на него с разных сторон. И увидел! Увидел большую беседку, островерхую крышу которой подпирали шесть круглых колонн. Беседку окружала витая, вычурная балюстрада, а основание приподнималось вверх тремя широкими ступенями. Только все это было сделано из такого чистого, незамутненного стекла, что оно казалось прозрачней воздуха.
– Ты видишь? – спросил он у Маринки.
– Теперь вижу... – восторженно шепнула она.
– Я думаю, нам туда.
Они медленно, осматриваясь по сторонам, поднялись по ступеням – это место не располагало к суете. И только перешагнув невидимый порог, Игорь увидел то, за чем пришел: широкое полотно из тонюсеньких паутинок. Настолько тонких, что они, как и стекло вокруг, тоже казались прозрачными, почти невидимыми. Где нити брали свое начало, и где заканчивались, было не разглядеть – они сливались с пространством, растворялись в нем.
Игорь не заметил движения, но догадался: нити не стоят на месте, они медленно скользят вперед, от прошлого к будущему, и в центре перекатываются через лежащее поперек беседки острое лезвие. Он подошел поближе: и как найти ту, узелок на которой он должен развязать?