За Калинов мост
Шрифт:
– Давай водку.
Она все же высыпала песок в кастрюльку и поставила ее на плиту – придет время, и песок согреется без ее помощи. Сергей достал из вещмешка плоскую фляжку и сначала дал Игорю отхлебнуть из нее, привычным движением приподняв его голову над подушкой. Маринка думала, что Игорь закашляется, но он только скривил лицо. А ей почему-то казалось, что этот медвежонок водки никогда не пробовал...
– Давай, я разотру, – предложил Сергей.
– Нет уж, – отказалась Маринка, – ты производишь впечатление грубого мужлана, ты сделаешь ему больно. А сустав – штука тонкая, его надо только согреть.
– Ладно. Я – грубый мужлан. Мне
– У меня есть бинт. В кармашке, в рюкзаке, – подал голос Игорь.
Сергей кивнул и потянулся к его рюкзаку. Маринка очень боялась трогать его коленку руками, но, в конце концов, решилась.
– Не бойся, Огненная ладонь, – Игорь улыбнулся, – больно мне не будет.
– Я тебе не верю.
– Честное слово. Мне больно ее сгибать, а тереть – нет.
Только через полчаса Маринка обернула его ногу теплым песком, замотала ее шарфом, и накрыла одеялом. Если бы не печка, которая начала здорово согревать, сама она давно бы окоченела от холода, но снять мокрые брюки в присутствии Сергея побоялась.
– Ну вот. Тебе хоть немножко лучше? – спросила она Игоря.
Он кивнул. Врал, наверняка, опять врал.
Как она не догадалась взять с собой смену одежды? Ведь было очевидно, что солнечная погода не навсегда. Хорошо хоть куртка оказалась непромокаемой. Пришлось приспособить в качестве юбки занавеску с окна и босиком отправиться к озеру, стирать грязные штаны и носки, и мыть сапоги, полные травы и размокшего торфа.
Она думала, ей придется снова лезть в ледяную воду, но заметила неподалеку удобные мостки. Вода в озерце была прозрачной и голубой, как будто не рядом с торфяным болотом оно лежало, а питалось водой из горных рек. Маринка глянула на свое отражение, и пришла в ужас – она почти три дня не мыла голову! Надо выспаться, нагреть воды, и помыться.
На ровном песчаном дне что-то блеснуло, она присмотрелась, но так и не поняла, что это такое. Любопытство оказалось сильней страха простыть окончательно, Маринка глянула на ноги в темно-зеленых разводах, и решила, что помыть их было бы очень кстати.
Вещь, которую она выдернула из воды, оказалась обыкновенным блюдечком из тонкого фарфора, с блестящей, почти зеркальной, поверхностью. Вещица ей приглянулась, и Маринка взяла ее с собой.
Когда она постирала вещи, надела чистые сапоги и хотела вернуться к печке, у самого леса ей снова померещилась фигура в сером балахоне с капюшоном. Маринка пригляделась, но так и не поняла – действительно ли кто-то стоял на опушке за озером, или ее фантазия очередной раз над ней подшутила. Во всяком случае, фигура не сдвинулась с места, пока она ее рассматривала.
Печь быстро нагрела небольшую комнату, в домике стало тепло и уютно, тем более что Сергей нашел пачку свечей на полке возле входа, и зажег несколько штук. Маринка осторожно протиснулась мимо него, кое-как развесила вещи над печкой и юркнула под спальник – Сергей ее пугал. После его казарменной шутки на переправе через реку она вообще боялась к нему приближаться. Он, похоже, считал себя неотразимым, и это ее невероятно бесило. Нет, конечно, надо отдать ему должное, любая женщина посчитала бы за счастье, если бы он только глянул в ее сторону, но Маринка любой женщиной не была, и за счастье его взгляды не считала. Ее злило его откровенное издевательство над Игорем, его попытки навязать ему соперничество – она видела, как больно это медвежонка задевает, и каждый раз ей
– Игорь, ты спишь? – спросила она, когда Сергей вышел на улицу, видимо тоже стирать одежду.
– Нет, – сразу ответил тот.
– Мне показалось, что я видела монаха. Мне это могло показаться, я знаю. Но... я его боюсь.
– Знаешь, я думал по дороге, – ответил он, – и вчера смотрел в список. Я, конечно, далеко не всех в нем знаю, но примерно четверть я вспомнил. Это же мои односельчане. Кого-то я знал лично, с кем-то работал, про кого-то слышал. Так вот. Я думаю, человек, который писал этот список, не знал, кто знает, когда умрет, а кто – нет. Поэтому там есть вычеркнутые фамилии, и знаки вопросов. А вот восклицательные знаки стоят напротив людей взрослых, но еще не стариков. Во всяком случае, тех, кого я знаю. Если стоит сокращенное имя, Миша, или Таня, восклицательных знаков нет – это дети. А минусы – напротив стариков. И еще – напротив Лены, которая со мной работала.
– И что все это значит?
– Я не могу точно сказать. Возможно, человек, составивший список, пытался понять логику убийцы, а возможно – сам этим убийцей и был. А дети и старики в списке лишние. Они не вписываются в логику убийств.
– Но тогда зачем их убивали?
– Если автор списка – убийца, то я не могу этого объяснить. И... еще это связано с перелет-травой. Возможно, этот таинственный монах за ней охотится, и ищет людей, которых Волох пошлет на ее поиски. Тогда ему надо следить за нами, чтобы не пропустить момента, когда она окажется у нас в руках. Если хочешь, я прочитаю до конца, что на этом листочке написано. Может быть, что-нибудь станет понятно.
– Ты сначала поспи, и я тоже хочу выспаться, так что спешить некуда. Как твоя коленка? Еще болит?
– Нет, не так сильно. И греет хорошо.
– Проснемся, и я опять песок погрею. Ты, главное, не вставай.
– Я постараюсь.
Как бы Маринка не хвасталась, что никогда не устает и не простужается, у печки и под теплым спальником ей показалось, что она тяжело больна, и не может даже пошевелиться, настолько ей плохо. Но сон быстро сморил ее.
Ей приснился знак засеянного поля, который бабушка увидела в разлившемся воске. И сон этот, как ни странно, показался ей и тревожным и счастливым одновременно.
Она проснулась от собственного кашля, и села на кровати, чтобы легче стало дышать. Кровать Игоря была пуста, а Сергей богатырски храпел на дощатых полатях, которые утром Маринка не приметила, лежа на одеяле и укрывшись плащ-палаткой со своим вещмешком под головой. Кашель Маринки его не разбудил.
Печка давно прогорела, и в домике стало холодно. Или у нее поднялась температура? Она потрогала свой лоб, но, разумеется, ничего определить не смогла. Маринка хотела встать, свесила ноги на пол, но тут увидела, что рядом с ее подушкой лежит огромная белая кувшинка на длинном тонком стебле. Ничего себе! Кувшинки в сентябре не цветут!
Интересно, кто ее принес? Игорь или Сергей? Почему-то совсем не хотелось, чтобы это был Сергей. Маринка взяла цветок в руки: его только что сорвали, стебель оставался мокрым, а лепестки не успели хоть сколько-нибудь обвять. Наверняка, Сергей дрыхнет уже давно. А если цветок принес Игорь, то что он хотел этим сказать? Маринке неожиданно стало неловко, она почувствовала, как загорелись щеки. Или у нее и вправду поднялась температура?
Дверь со скрипом приоткрылась, и в домик зашел Игорь с охапкой дров в руках.