За круглым оконцемПовесть
Шрифт:
Животных можно было принять за неживых, не чувствовалось даже их дыхания.
Сева протянул руку, но неподвижные изваяния вдруг встрепенулись и мгновенно очутились в другом углу жилища.
— Ой! — испугался Сева.
— Это агамы. Очень интересные существа. Вот хорасанская агама. Такой экземпляр можно увидеть разве что в Батхызском заповеднике, что возле города Кушки.
— Самая южная точка СССР, — с видом знатока важно произнес Сева.
— Точно. Это — туркестанская агама. А вот и моя любимица Санька — кавказская. Очень любят тепло, приходится включать для них обогреватели.
— А они кусаются? —
— Нет, что ты.
Пал Палыч протянул в террариум руку, взял одну агаму и посадил себе на плечо.
— Видите, совсем меня не боится. Можете ее погладить.
Ребята добросовестно погладили шершавую спинку и хвост, загнутый наподобие буквы «у», хотя руки у них противно вздрагивали. Особенно у Васьки.
— А эти… Змеи… — спросил он, со страхом покосившись на книжную полку.
— О, вы заметили, как они красивы? — Пал Палыч обнял ребят за плечи и подвел ближе. — Вон те, с которыми познакомился Вася, — полозы. Они не ядовиты. А это удавчик. У нас в стране других не водится.
— И много у вас этих самых… красивых змей? — как можно бодрее спросил Сева, словно сию минуту был готов всех до одной обмотать вокруг своего тощего туловища.
— Шесть, всего шесть штук. — И, словно успокаивая ребят, учитель добавил: — Но это пока. Летом поеду на Кавказ, наловлю еще.
Ребята не узнавали Пал Палыча. Он казался намного моложе, энергичнее, глаза так и светились от удовольствия, словно все эти звери и птицы были его лучшими друзьями.
— Идите сюда. — Пал Палыч опустился на корточки и открыл перед ребятами низенькую клетку. — Как вы думаете, кто это?
— Ящерица! — выпалил Сева, испугавшись, что Васька его опередит.
— А вот и не угадал. Перед вами — пятнистая саламандра собственной персоной.
Черная, будто начищенная гуталином, саламандра красиво поблескивала на зеленом мху.
— Опасная у нее красота. Подержишь в руках — немедленно мой с мылом: кожа у саламандры ядовита.
Ласково глядя на саламандру, Пал Палыч добавил:
— Мне бы еще длиннохвостую достать. Но как? Ее не только поймать, увидеть трудно — такая быстрая.
— А где они водятся, эти длиннохвостые? — поинтересовался Сева.
— В Закарпатье и на Кавказе.
— Севка, смотри — птицы!
Осмелившись, Васька уже успел разглядеть среди множества клеток и птичьи жилища.
— Это все попугаи?
— Нет. Это японские амадины, а вон в том уголке огненный ткачик. Видели когда-нибудь такую птицу?
— Нет! — дружно ответили ребята.
— Ох и здорово умеет она из листьев и трав гнезда плести! Потому ее так и прозвали — ткач. Есть у меня и белоголовые мунии, но с ними я познакомлю вас в следующий раз. А пока пройдите-ка сюда. — И Пал Палыч открыл еще одну небольшую клетку.
— Ля-лягушки… — удивился Сева и так покраснел, что стало жарко.
— Узнаешь свою чесночницу, Бубликов? А вон квакша. Вы, наверное, ни разу квакши не видели. У себя на родине она живет на деревьях. На лапках у нее присосочки, и лазать по деревьям, по стенкам клетки для нее сущий пустяк. Квакшу очень нелегко увидеть в естественных условиях. Она меняет окраску кожи под цвет ствола, листьев и даже цветов. А вон та, видите? Ярко-зеленая с оранжевым брюшком? Это — жерляночка.
Тяжело поднявшись с корточек, Пал Палыч взглянул на часы.
— Ого, поздно уже! Теперь — спать. Ты, Сева,
— Нет, я лучше домой пойду, — вдруг застеснялся Сева, поглядывая на мирно отдыхавших змей, словно спать ему предлагали не в соседней, а в этой комнате.
Но усталость и пережитые волнения брали свое. Некоторое время он еще слышал, как Пал Палыч шагал по комнате взад-вперед, а потом, набрав телефонный номер, говорил, прикрыв трубку ладонью:
— Они у меня. Я их спать уложил. Да вы не беспокойтесь, утром я их домой отошлю.
Сон укутал Севу таинственным покрывалом.
В окно лукаво заглядывал светлый глаз луны, а обитатели таинственной комнаты притихли в ожидании первого солнечного луча.
Сева вырабатывает характер
Сева в общем-то неплохой мальчишка. Так во всяком случае считают ребята. Но все равно недостатков у него — как комаров на болоте в летнюю пору.
Вся многотрудная Севина жизнь проходила под девизом: если можешь, делай наоборот. И вовсе не потому, что он этого хотел. Думаете, трудно ему, Севе, вычистить собственные ботинки? Или, скажем, сходить в магазин за молоком? Нет! Что вы! Но просто когда дело доходит до всех этих вещей, неожиданно находится совсем другая работа. Вдруг окажется, что обыкновенный гуталин отлично смазывает шарикоподшипники для самоката, а дорога за молоком сворачивает к пустырю, где ребята гоняют мяч.
Но теперь Сева решил: хватит! Пора взять за шиворот собственный характер (потому что именно в нем дело) и вытрясти его на ветру от всего лишнего, как одежку. Севин характер должен стать железным. Для этого нужно совсем немного.
Перво-наперво, рассуждал Сева, необходимо составить режим дня. А все на свете режимы дня составляются так, чтобы их невозможно было выполнять. Об этом знает каждый мальчишка. Что, скажете, неправда? Ну, положим, с 4 до 6 часов у тебя по режиму приготовление уроков. Сиди себе и решай задачи, учи грамматику. Или, например, историю — все равно. Но почему-то всегда так получается, что в это время по телевизору фильмы интересные идут. Пойдет тебе в голову какая-то там грамматика? То-то… Или, скажем, другой пример. С 2 до 4 часов по режиму ты можешь гулять. Иди на улицу и играй себе на здоровье в казаков-разбойников или в футбол. А тут дождь. Попробуй гулять, если и носа на улицу высунуть нельзя. Небесная канцелярия не сверяет прогноз погоды с твоим режимом дня. Вот почему, чтобы выработать в себе железный характер, надо научиться беспрекословно выполнять режим независимо от любых обстоятельств. Надо — значит надо.
Так решил Сева, когда прикреплял кнопками к стенке аккуратный листок бумаги, на котором была расписана вся его неорганизованная жизнь до последней минуты.
— А зачем ты эту бумажку повесил? Чтобы красиво было? — спросил Севу Андрейка, подавая последнюю кнопку.
Сева снисходительно потрепал рукой кудрявую Андрейкину макушку:
— Вот еще! Запомни: твой брат решил стать железным человеком.
— Же-лез-ным?! — испуганно вскрикнул Андрейка. — Это… Это как трамвай, да?