За мечту. За Веру. За любовь

Онегина Женя

И тут я поняла, что Владик сообщил им о своем решении перейти в профессиональный спорт, только уже подписав договор.

– Вера, как так вышло? Ты же понимаешь, что ему нельзя особо светиться? – мягко проговорила мама. Обычно она таким тоном разговаривала с пациентами, которых привозили с черных трасс. За этими обманчивыми интонациями скрывался настолько мощный подтекст, что мысли об экстриме покидали надолго.

– Привет, мам, – устало ответила я. – А почему ты говоришь это именно мне? Влад – взрослый мужчина. Странно было думать, что он всю

жизнь просидит у моей юбки. Ему предложили хорошие деньги и интересную работу, мам.

– В Москве?

– В Москве. Контракт на год. Ему пора жить своей жизнью, и ты это отлично знаешь.

– Это же тренерская работа?

– Да, его техника заинтересовала кое-кого. И вот результат. Все будет хорошо. – Я старалась быть убедительной.

– Вера, ты хорошо знаешь, о чем говоришь?

– Да, мам. И я знакома с тем, кто предложил Владу контракт. Это было взвешенное решение.

– Отцу я ничего не говорила, – прошептала мама и отключила вызов.

… Взвешенное решение…

Я хотела бы, чтобы оно было таким, но…

– Знаешь, кто сейчас лидер в его дивизионе?

– Нет…

– Богдан Соломатин.

Влад так и не смирился. Не смирился с тем, что ему пришлось бросить спорт, а Соломатин вернулся спустя два года как ни в чем не бывало. Коллеги моей матери и нехилые средства, брошенные на реабилитацию, сделали невозможное. Богдан Соломатин в прямом смысле ворвался в ММА и до сих пор не проиграл ни одного боя.

За два летних месяца я посмотрела все поединки, что были в свободном доступе. Соломатин был зверем, и не скрывал этого. Он раз за разом отправлял противников в нокауты, но не добивал. Играл как кошка с мышкой, пока не наступало время для решающего удара. Перед самым гонгом. Кто-то потом еще мог встать, но чаще первыми в октагон заходили медики.

Нужно быть самоубийцей, чтобы вызвать на бой Соломатина.

А Русланов самоубийцей не выглядел.

Принесли заказ.

Горячий латте обжег горло. Я обхватила прозрачный стакан ладонями и вдохнула аромат кофе.

Все эти два месяца Максим не выходил у меня из головы. Я снова и снова прокручивала нашу последнюю встречу, а потом страдала от нелепой безысходности. За два месяца он ни разу не позвонил. Не написал ни одного сообщения, но исправно передавал приветы через Владика. Хотя… Кто вообще знает, кто передавал эти самые приветы?

Тяжело вздохнув, я в очередной раз заставила себя не думать о Русланове и уставилась на пустой променад.

Сначала мне показалось, что я обозналась.

Потому что Москва далеко, и уже наступил сентябрь, а значит, и первый бой не за горами. Но потом Макс, а это все-таки был он, остановился перед окном и радостно помахал мне рукой. На нем были голубые джинсы, белые кроссы и синяя штормовка. Темные волосы беззастенчиво трепал ветер, а на губах плясала шальная улыбка. Привычно

хмурый Владик остановился рядом и, ткнув Русланова кулаком под ребра, помахал раскрытой ладонью у него перед лицом. И только потом обернулся и отвесил мне шутливый поклон.

Я моргнула, пытаясь осознать происходящее.

Хлопнула входная дверь, и мужчины, весело хохоча, ввалились в кафе.

Я молча наблюдала за их приближением.

– Верка! – воскликнул Влад, обнимая меня. – Блин, я так скучал.

– И я, – поддакнул Макс. – Вот этот не даст соврать.

– Как вы здесь оказались? – Я решила опустить приветствие и с нарочно безразличным видом сделала глоток кофе. – И надолго? Ведь уже сентябрь!

– А мы насовсем! – сообщил Макс и, когда я поперхнулась от неожиданности, исправился: – На год, в смысле.

– То есть в Москву вы сегодня не улетаете? – на всякий случай уточнила я.

– И завтра тоже нет, – подтвердил Влад.

– И в Калининград не уедете?

– Если только на несколько часов, – ответил Макс.

– То есть жить вы будете здесь?

– Здесь! – хором воскликнули мужчины.

– И ты домой вернешься? – Я с подозрением посмотрела на брата.

– Уже, – сказал Владик и широко улыбнулся.

– А мама знает?

– Нет…

– И не узнает?

Брат неопределенно пожал плечами.

– А где собираешься жить ты? – спросила я Русланова.

– А к себе не позовешь? А то Влад…

– Влад!!! – воскликнула я.

– Макс, не шути так! – произнес брат, недовольно морщась. – У Макса есть, где жить. У Жданова дом здесь, недалеко от спуска, кстати. А зал мы нашли в Калининграде. Приличный такой. Макс нашел. Еще летом… Но я подумал, Вер. У нас же уже есть зал…

– Ты вернешься к детям? – спросила я, стараясь не показать, насколько это для меня важно.

– Вернусь, конечно, – ответил Владик. – Я помню, что занятия начинаются через неделю.

– А здесь хорошо кормят? – поинтересовался Макс, задумчиво разглядывая меню.

– Вполне, – кивнул Влад. – Бери омлет с оливковым маслом и зеленый чай. Иначе я не буду больше покрывать тебя перед Ждановым!

– Ультиматум? – улыбнулся Макс.

– Предостережение, – буркнул Влад.

– У семи нянек дитя без глаза! – изрек Русланов и отнял у меня латте. – Фууу! Без сахара! Я скоро рухну к твоим ногам, Влад, если не съем шоколадный круассан. И Артуру не слово, Измайлов! Ты обещал!

– Ты тоже много чего обещаешь, Макс, – произнес Владик и замолчал.

Подошел официант, и мужчины сделали заказ. Я тем временем вспомнила про остывший омлет.

Но есть резко расхотелось. Я смотрела на смеющихся мужчин и пыталась осознать, что это не шутка. Что моя долго и тщательно планируемая жизнь снова трещала по швам благодаря одному нахальному и самоуверенному человеку.

– Вер, ты чего скисла? – забеспокоился Макс. – Это потому, что я отобрал у тебя кофе?

– Привыкай, Русланов, – развеселился Владик. – Девочки – они такие. Им не угодить!