За мгновение до мечты
Шрифт:
Мы стали спускаться, что было весьма непросто, учитывая, что я передвигалась со скоростью улитки, а уж лестницу одолевала со стонами и кряхтением.
Едва мы достигли задней двери, как послышались выстрелы. Меня начало тошнить, и, если бы не реакции тела, я бы посчитала происходящее сном. Аврора тащила меня по переулкам, оглядываясь и подбадривая взглядом. Однако в ее глазах я видела страх, и от этого готова была заплакать.
Бьёрн спасет нас. Он прилетит. Все это невзаправду. Не с нами. Не может быть, чтобы так не везло!
Мы миновали здание больницы, прошмыгнули мимо магазина, и добрались до непримечательного
– Стоять!
Аврора крепко взяла меня за плечо и заставила повернуться.
– Ну-ка руку от двери убрала! – приказал мужчина в черном. – Идите обе сюда. Да, и ты, беременная, тоже.
– Позвольте ей остаться, – сказала Аврора. – Девушке со дня на день рожать.
– Мне насрать! – Мужчина выругался. – Сюда. Быстро!
– Не-е-ет… – просипела я. – Пожалуйста, не надо!
Мужчина шагнул к нам и вдруг ткнул Аврору в живот, отчего та согнулась пополам, подавившись дыханием.
– Еще одно слово – и получишь по лицу, – прошипел он. – Бери свою пациентку и тащи в корабль. Или мне заняться ее животом?
От ужаса закололо где-то в пояснице, и Аврора, ничего не говоря, повела меня прочь от дома. Дальнейшее я видела словно в тумане: посадка, клетка, бледное лицо врача… Корабль поднялся в воздух, неловко приземлился, меня оттуда вытащили и куда-то поволокли… И снова темное помещение, песок, худая жесткая кровать… Прежде чем я смогла сообразить, где нахожусь, сознание надолго померкло. И это было только началом кошмара.
Рано утром у меня начались боли, и Аврора принесла стакан воды с толстым куском мяса на белой тарелке.
– Сегодня будем рожать, – со спокойной улыбкой сказала она после осмотра. – Выпей, покушай. Наберись сил.
– Я не смогу здесь… Я не хочу, Аврора. Давай еще подождем!
Хуже места для появления на свет нельзя было и придумать. Темное помещение как будто никто никогда не убирал, стены почернели, единственное окно было заколочено, на столе стояла лампа, дающая унылый голубой свет. Я ощутила такую злобу, какой никогда прежде не испытывала! Во всем был виноват Бэрд! Нет, Бьёрн. Или я сама? Мне было совершенно ясно, что Аврора сдерживает собственный страх ради меня, но такое настойчивое мужество не сработало.
– Ты все сможешь. Все готово, ты готова. Думай о малышке! – сказала женщина, а я расплакалась. Мне хотелось домой. Я хотела, чтобы рядом был кто-то из близких. Я не могла думать о ребенке, как ни стыдила себя за слабость…
Аврора продолжала говорить со мной, и мы дотянули до обеда. Но когда выяснилось, что так предстоит мучиться еще несколько часов, я совсем сдалась. Наверное, тогда она решила применить последнее средство.
– Если кто-то услышит нас, Таиса, и решит, что ты не справляешься, они заставят меня сделать операцию!
Меня затрясло.
– Боже, Аврора… только не так!
– Ребенок нужен здоровым. Ты будешь сама кормить его. Здесь нет условий… – она сжала губы. – Ты должна. Хватит канючить! Соберись! Нельзя сейчас сдаваться! Ты поняла? Ты услышала меня?
– Да, – пробормотала я покорно.
– Хорошо. Тогда постарайся расслабиться. Я помассирую тебе спину.
Эта вынужденная грубость меня отрезвила. Я старалась из всех сил
– Еще час, Таиса. Ты молодец.
– Я не могу час… Я больше не хочу! Пожалуйста, дай мне что-нибудь от боли…
Я плохо соображала, что творю. Мне казалось, что прошло уже несколько дней. Я перестала чувствовать шевеления малышки и хотела орать, ругаться, только бы не чувствовать эту муку. Почему она была такой долгой? Почему время стало тёмным и вязким, как смола?
– Таиса, давай-ка садись сюда, – донесся до меня голос Авроры. – Сейчас попробуешь потужиться…
Я не понимала, что она со мной делает, но на очередной адской схватке отошли воды, и началось самое сложное. Все мои тренировки забылись, я только знала, что нужно стараться изо всех сил. Дышать… тужиться… снова дышать… Вопила ли я – не знаю, но уж точно ничего вокруг не замечала, и была готова поклясться, что слышу треск своих костей…
А потом крошечный темноволосый комочек жалобно закричал на моем животе, и я наконец-то пришла в себя.
– Моя хорошая… родная… моё чудо!
Всё прочее проплыло мимо. Я запомнила только, как Аврора перенесла меня на постель, а потом помогла дать детке грудь.
– Как назовешь? – устало улыбаясь, спросила она.
– Любимой. Так звали мою бабушку.
Я не спускала Любу с рук, потому что боялась каждого мгновения нашего будущего. Пока что на нас не обращали внимания, но было неимоверно тяжело с новорожденной: она много плакала, не хватало воды, чтобы каждый раз дочку подмывать, да и кормили нас скудно, отчего Люба висела на груди круглые сутки. К тому же днем в комнате было жарко, а ночью холодно, и я боялась застудиться. Что уж говорить о прочих неудобствах, которые знакомы всем родившим…
Аврора теперь говорила куда меньше, все больше отдаляясь. Она как будто выполнила условия договора и не хотела привязаться к девочке. Хорошо еще, она немного помогала мне с Любой, учила, как правильно с дочкой обращаться, и порой брала ее на руки, чтобы я могла заняться собой. В основном малышка спала, но уж если была чем-то недовольна – об этом узнавали все. Голос у нее был сильный и пронзительный. Мне казалось, что Аврору это сильно раздражает, и, в конце концов, в комнате я осталась одна. Правда, Аврора оставила свое одеяло, когда ее увели, и ночами мне удавалось согревать Любиму собственным телом.
Периодически ко мне заходил один из «хозяев», окидывал тяжелым внимательным взглядом нас обеих, (причем Люба непременно начинала орать как резаная), и удалялся, не произнеся ни слова. Нас кормили трижды в день, но скудно, и я постоянно хотела есть. К тому же меня не выпускали из комнаты, и вскоре мы обе стали отвратительно пахнуть. Хорошо, что хотя бы туалет был поблизости, но это не спасало.
Так прошел месяц, за который я сбросила не только набранное во время беременности, но и все, что было у меня до встречи с Бьёрном. Недосып отбирал последние силы, и я не могла нормально размышлять о грядущем. Я сражалась с усталостью, пытаясь что-то решить, но ситуация казалась безвыходной.