За Москвою-рекой
Шрифт:
Когда он без утайки, не щадя своего самолюбия, рассказал обо всем Лене и попросил поговорить с Милочкой, та искренне удивилась.
— Странно, что она тебе отказала... Сама небось рада до смерти. Слегка поломается — вот и все. Цену себе набивает.
Борису стало противно. «Господи, какая дура!—подумал он, жалея, что пришел.— Меряет Милочку на свой аршин...»
— Да* и ты хорош, с ума сошел! — продолжала Лена.—-Подумай: зачем тебе такая жена? Милка—форменная мещанка. Нашел в кого влюбиться!
—
Он ушел, еще больше расстроенный и обозленный.
Дома, отказавшись от ужина, Борис бросился, не раздеваясь, на кровать. Он перебирал в уме всех девушек, с которыми когда-либо встречался. Среди них были, конечно, и такие, которые нравились ему. Хотя бы Маша Воеводина с факультета журналистики. С нею приятно было появляться где-нибудь. Ребята лопались от зависти, глядя на нее. А все же не то, совсем не то!..
«Попросить папу поговорить с Толстяковым? А что это даст? Поможет ли?..»
Он поднялся и пошел к отцу в кабинет.
— Можно поговорить с тобой? — спросил он, приоткрыв дверь и заглядывая в комнату.
— Отчего же, конечно! — Вениамин Александрович сидел в пижаме за письменным столом и разбирал какие-то бумаги.
— Видишь ли, папа,— начал Борис,— дело в том, что... я решил жениться!
Вениамин Александрович даже вздрогнул от. неожиданности.
— Жениться! С чего это ты так, вдруг? И рано тебе,— сказал он, откинувшись на спинку кресла и разглядывая сына, точно увидел его в первый раз.
— Почему рано? Мне двадцать три года. Не думай, на твоей шее сидеть не собираюсь, поступлю на работу!
— Не говори глупостей! Я к тому спросил, что, может быть, лучше сначала окончить университет. Остался ведь всего год. Подожди немного.
—- Я-то могу подождать, а ©от подождет ли она — не знаю...
— Кто же она? — Вениамин Александрович глядел на сына и думал: «В самом деле, совсем большой...»
— Падчерица Толстякова, Милочка.
— Ну что ж, губа у тебя не дура!
— Значит, одобряешь?
— Вполне!
— А как, ты думаешь, мама?
— Маму беру на себя,— важно сказал Вениамин Александрович.
Выбор сына ему пришелся по душе. Вообще-то говоря, пусть женится парень, а то еще попадет в плохую компанию — потом хлопот не оберешься!..
— А теперь самое главное,— Борис замялся.— Тыне мог бы поговорить... с Василием Петровичем?
— Могу. Но, по-моему, это ни к чему. Раз вы любите друг друга, то при чем тут Толстяков? Тем более он ведь ей не родной отец.
— Нужно, понимаешь... Дело в том, что Милочка... не совсем согласна...
— Ну, Борис, ты меня удивляешь! — покачав
На следующий день Лена помчалась к Милочке, и не потому, что торопилась выполнить просьбу Бориса, а из любопытства.
Сидя на кончике кушетки, она говорила о пустяках, предвкушая заранее удовольствие, которое получит, когда раскроет карты и объявит подруге, что ей все известно.
— Ты что-то нигде не появляешься...
— Некогда мне,— нехотя ответила Милочка.
— Какие дела у студентки во время летних каникул? Когда-то ты находила время повидаться даже во время сессии!
— То было прежде.
— Ну, а теперь что?
— Жаль тратить время на пустяки.
— Понимаю: успех у мужчин вскружил тебе голову!
— Какой там успех!
— Не хитри, я все знаю. Вчера Борис был у меня.
— Ну и что же?
—- Послушай, Милочка, не строй из себя гордячку, не ломайся. Упускать такой случай просто глупо с твоей стороны. Красивый муж, положение, квартира, да еще какая! Деньги! Не понимаю: чего тебе надо?
— Тебе никогда в голову не приходило, что для счастья этого маловато?
— Ясно: не хватает любви! С милым рай и в шалаше, не так ли? Пустые слова, выдумки дураков!.. Выходи за Бориса, и если не можешь без романтики, то заведи милого для души. Это даже интересно: тайные свидания, ревность мужа, упреки любовника...
— Не говори глупостей, слушать противно!
На лице Лены появилась пренебрежительная гримаса, подведенные глаза сузились, тонкие губы, подкрашенные лиловой помадой, дрогнули. Она достала из сумки пачку сигарет, закурила и зло, отчеканивая каждое слово, сказала:
— Ты всегда была воображалкой, такой и осталась.
— Ну и пусть.
— Все играешь,— она пропустила мимо ушей реплику Милочки,— недаром в театральном училась. Посмотрела бы я на тебя, что бы ты сделала, если бы однажды твой отчим заявил: «Пора и честь знать, живи на свой счет...» Дай договорить! Работать! Как же, проживешь ты по окончании института на свои девятьсот— тысячу рублей.
— Ничего, хватит, не знатного происхождения.
— Конечно, на хлеб хватит! Только знай — модное пальто и шляпку с вуалью покупать не придется, и мужчины перестанут заглядываться на тебя, как теперь.
— У тебя только это на уме! Как это скучно и пошло!
— Не всем же быть такой утонченной, как ты! Я посмотрю, что ты скажешь через пять лет,— добавила Лена и, поднявшись, притушила сигарету на подставке письменного прибора.— Будешь волосы рвать на себе, да поздно. Говорю — не будь дурой!