За наших воюют не только люди
Шрифт:
– Быстро все трупы в кювет, мотоцикл в лес, грузимся и едем!
Через пару минут уже ничего на дороге не напоминало о только, что разыгравшейся драме. Нестеров, отложив на потом взъебку Ивашова, лихорадочно разглядывал карту.
– Бородин, - крикнул он водителю, - держи скорость, как у немцев, через километр поворачивай налево.
В ответ последовал лаконичный ответ Бородина.
– Не учи отца и баста.
Все напряженно следили за дорогой, ежесекундно ожидая встретить врага, и единодушный вздох облегчения вырвался, когда машина свернула в сторону и, проехав метров
-Вот блядь, падла, ни хуя машину вести не дает, - вовсю поносил он свою раненую руку.
– Что хотите, делайте ребята, не могу дальше вести, такое чувство, что сейчас пол руки отвалится на хуй. Летчик, ты то, как с машинами, может, сам поведешь?- обратился он к Манерову.
– Да ты что, полковник! Я за рулем в жизни не сидел, завезу вас туда, куда Макар телят не гонял!- возмутился Манеров, - вот на самолете другое дело.
– Товарищ полковник, - тихо, с заднего сиденья, обратился к нему Ивашов,- давайте я вашу руку посмотрю, может, смогу, чем помочь, у меня получалось раньше.
– Ты, что парень совсем от своей крутости оборзел, - удивленно воскликнул Бородин,- если фашистов перещелкал, как куропаток, думаешь, мне руку вылечишь? Там три сложных перелома, после осколочного ранения, мне ее по кусочкам собирали, а тут нашелся гений бля, непризнанный.
– Давай соглашайся, - толкнул его в бок Нестеров,- хуже от этого не будет, а вдруг, что получится.
– Ох, не зря парня в Москву отправляли, ни хера наверно не выйдет его к себе прибрать, - подумал он.
Между тем Ивашов попросил Бородина выйти из машины и улечься на мшистый, залитый солнцем пригорок. Дорога, на которой они сейчас стояли, находилась в редком сосновом бору, залитом солнцем. Не было ни ветерка, стояла удивительная для сегодняшнего бурного дня тишина. От рокады, с которой они съехали, также не доносилось ни звука. Никто оставаться в машине не захотел и все стояли вокруг Бородина, желая посмотреть на процесс лечения. Но, неожиданно, полковник засмущался.
– Ну, что столпились, заняться не знаете чем? Не хер тут разглядывать, Игорь пусть делает, что обещал, а вам тут торчать нечего.
После этих слов, около него остались только Ивашов и Наташа со своей санитарной сумкой.
Селезнев полез в машину, рыться в вещах, ему было приказано отыскать воду и что там есть у немцев съестного. Манеров с автоматом в руках ушел в обратную сторону по дороге на охранение, а Нестеров, раскрыв планшет мудрил с картой и размышлял над дальнейшим маршрутом. Черепанов что-то чиркал в своем блокноте, видимо кропал статью о пребывании за линией фронта.
Наташа внимательно наблюдала за манипуляциями Ивашова.
Он попросил Бородина закрыть глаза, тот скептически улыбнулся и выполнил требуемое и тут же Игорь ткнул его указательным пальцем в лоб. Наташа открыла рот от удивления. Полковник заснул, самым настоящим образом.
После этого Ивашов закатал у него рукав гимнастерки и крепко обнял своими лапищами изуродованную руку командира, там что-то треснуло, затем еще раз.
Наташа взвизгнула.
– Ты, что делаешь, ты же ему доломаешь все, - и тут почувствовала,
– Хоть ты не мешайся,- выдохнул Игорь. У него на лбу выступили капли пота, а руки наливались краснотой.
В течение десяти минут он сидел неподвижно, не обращая внимания на окружающее. Нестеров, оторвавшийся от карты, с жадным любопытством следил за ним.
Наконец, Ивашов глубоко вздохнул и бережно отпустил руку Бородина.
Наташа, к которой неожиданно вернулся дар речи, громко ахнула, увидев абсолютно гладкую кожу и ни одного шрама. Сам же лекарь лег рядом с Бородиным лицом вниз и раскинул руки, как будто хотел обнять землю, на которой сейчас лежал.
На Наташины ахи и охи собрались все и с удивлением смотрели на руку Бородина, которая сейчас была, как новенькая.
– Эй, полковник, - обратился к нему Нестеров, - подъем! все лечение проспал.
Но тот продолжал спать, и не реагировал ни на что.
-Загипнотизирован,- мелькнула мысль у разведчика, - эй, Ивашов, буди своего пациента, - крикнул он все еще лежащему на земле красноармейцу. Тот медленно уселся на земле. Его лицо потеряло юношескую округлость, а несколько появившихся морщин делали выражение лица суровым и значительным. И для цепкого взгляда разведчика на рядового Красной Армии сейчас он был совсем не похож.
Игорь устало дотронулся до Бородина и тот начал просыпаться, недоуменно оглядываясь по сторонам.
Ивашов же произнес незнакомым низким голосом:
– Товарищи если не поем сейчас, то точно отрублюсь на день, - и вновь улегся на землю.
– Селезнев мать твою, ты нашел, что пожрать?- крикнул полковник.
– Так точно, - донесся ответ из машины.
– Тогда какого хуя там сидишь? Бегом сюда со всем, что там надыбал.
В течение следующих пятнадцати минут все смотрели, как надо принимать пищу, вернее, как ее уничтожать. Из того, что было в загашнике у фрицев Ивашов сожрал половину, в том числе и вареную курицу, которая неведомым образом присутствовала в машине ее косточки только хрустели у него на зубах.
Когда он остановился, то поглядел вокруг довольным взглядом и сказав сам себе:
– Пятнадцать минут сон-тренаж, - заснул.
Нестеров оторвавшись, наконец, от этого зрелища собрал срочное совещание в составе трех полковников и одного майора.
– Товарищи командиры,- сказал он внимательно слушавшим его людям, - после сегодняшнего события, надеюсь, вы все поняли, кто в нашей команде самая ценная фигура.
-Еще бы,- откликнулся Бородин, все еще любующийся своей чистой, без единого шрама, рукой, - дураку понятно.
– Так, вот, - поморщился Нестеров, очень не любивший, когда его прерывают, - считаю, что наша обязанность любыми путями, ценой наших жизней, в конце концов, но доставить красноармейца Ивашова за линию фронта. Вы все понимаете, что значит такой талант для нас. Вот же неожиданность, какая, сам бы не видел, ни за что не поверил!- эмоционально высказался он.
– Видимо в госпитале его способность приметили, поэтому и в Москву откомандировали,- добавил Манеров, - я в самолете еще думал, что тут рядовой красноармеец делает, а видишь, как дело обернулось.