За последним вздохом
Шрифт:
Брат и сестра не были похожи, он не узнал бы в ней родственницу Тассариана, если бы встретил где-нибудь случайно. Единственным сходством было одинаковое выражение упрямства: сжатые губы, выпяченный, а не приподнятый подбородок, мрачный взгляд исподлобья. Но эту их черту он обнаружил уже позже.
Пока эти двое миловались, Кольтира оглядывал дом и злился. Если бы не Тассариан, его самого бы сейчас вот так же после долгого отсутствия встречала бы Клеа!
— Как ты? Еда есть? Дом топить нечем, да? — допытывался Тассариан.
—
Услышав ненавистное имя кал’дорайского проныры, Кольтира оскалился, не поворачивая к ним скрытой капюшоном головы. Похоже Тассариан много рассказывал ей о своем друге. И из Андорала писал, что помирился с ним, иначе бы она не подумала бы о нем в первую очередь.
Не дожидаясь ответа, Лерисса позвала их в дом, чтобы продолжить забрасывать вопросами там. Кольтира никак не мог составить о ней конкретного мнения. С одной стороны, она была сама любезность и радушие, с другой — заметно нервничала, а услышав имя Кольтиры, еще и почему-то застеснялась. Тассариан рассказывал что-то эдакое о нем? Что он — внук эльфийского лорда?
Лерисса одернула жилет, словно хотела растянуть его до длины платья, потом ее взгляд метнулся по комнате, проверяя, не образовался ли где-то беспорядок, а затем она выдавила из себя улыбку и вежливые слова приветствия.
— А… ты тут, с нами теперь жить будешь? — спросила она, услышав объяснение Тассариана, что Кольтира больше не служит Сильване.
— Никто тут жить не будет, — объявил Тассариан прежде, чем Кольтира успел что-то ответить. — Это место непригодно для жизни. Мы уезжаем в Элвинский лес. Наверно, снимем дом у Восточной Долины или…
— Ни. За. Что! — объявила Лерисса.
Она вцепилась в угол стоящего рядом шкафа так крепко, что побелели костяшки пальцев. Как будто кто-то прямо сейчас отбирал у нее имущество. Проигнорировав тассариановы попытки спорить, она перешла в атаку, разом перестав быть милой и стеснительной.
— У меня наконец-то появился свой дом, и я не буду больше мотаться по съемным комнатам только потому, что тут тяжелый период! Сальдены здесь живут пять поколений, и таких периодов видели штук двадцать, и ничего, никуда же не сбегают! Я отсюда не уеду. Это моя земля, мой дом, мой стол, мой урррожай, мои кастрррюли, в конце концов!
В приятном низком голосе прорезались рычащие ноты. Лерисса схватила со стола вымытую, но неочищенную репу размером с тассарианов кулак, и принялась ею размахивать у него перед носом, демонстрируя важность владения своей землей. Рядом с широкоплечим братом, все еще облаченным в доспех, Лерисса выглядела мелкой и хрупкой, но очень решительной.
— Тут бандиты и гноллы, — начал возражать Тассариан, но гулкий голос рыцаря смерти легко перерычала живая земле-и домовладелица.
— А там комары и соседки-сплетницы! Ничего не хочу слышать. Ты купил мне дом тут, и я буду жить
— Да уймись ты, гарпия! — рявкнул любящий братец.
— Сам такой! — огрызнулась Лерисса, с грохотом возвращая репу на стол. — И вообще, вместо того, чтобы стоять тут и молоть чушь, лучше бы показал своему другу дом.
Кольтира неожиданно развеселился, слушая как препираются эти двое. Тассариан настаивал, что Лериссе тут не место — она возмущалась, что сама определит, где ей лучше. Тассариан возражал, что Кольтире, эльфийскому аристократу, точно нечего делать в такой дыре.
— Что-то я не слышала, чтобы ты его мнения спрашивал! — парировала Лерисса.
Брат и сестра требовательно уставились на него. Как же они решали те вопросы, где не было третьего участника, чей голос определил бы, кто в большинстве?
— Как справедливо заметил Тассариан, тут бандиты и гноллы, — медленно произнес Кольтира. Тот обрадовано кивнул, но прежде чем произнес свое занудное «я же говорил», Кольтира добавил, ухмыляясь: — Их можно будет свободно убивать. Думаю, тут будет весело.
— Ты говоришь это только чтобы поступить мне наперекор, — возмутился Тассариан. — Но тебе же самому тут жить…
— Ты меня достал. У меня конь посреди улице стоит. Тут есть конюшня?
Лерисса бросила победный взгляд на брата. Кольтира понятия не имел, почему она так упорствует. Если ей было жалко вложенных денег — не своих даже, а тассариановых, — то можно было просто подождать с продажей дома. Кольтира подумал, что за последние восемь голодных лет, выживая в незнакомой стране без поддержки семьи, Лерисса привыкла к бедности и не пугалась ее. А возможность иметь собственный дом и землю ей, выросшей на ферме, казалась важной.
Истинную причину, по которой Лерисса так жаждала тут торчать, Кольтира узнал нескоро и совершенно случайно. И только тогда сообразил, что нужно было сразу заподозрить романтический интерес — молодая и незамужняя ведь женщина.
Но пока ему было не до ее мотивов. Кольтира любовался насупленной рожей Тассариана, который из заботливого защитника и благодетеля был превращен в собственных глазах в скучного зануду. И решал бытовые вопросы.
— Конюшни нет, — отозвалась довольная Лерисса, — но у нас просторный сарай, поместятся и Сумрак, и…
— Кровавый Туман, — пробурчал Кольтира, мысленно добавив: «Он хилсбрадский верховой, ему не подходит какой-то там сарай!». Но выбора не было.
Он снял плащ и кинул его на спинку стула, а Лерисса, впервые увидевшая его лицо, всплеснула руками и заохала, восхищаясь его красотой. Когда Кольтира завел во двор Тумана, сцена восторга повторилась. Лерисса в лошадях разбиралась неплохо — сыпала какими-то незнакомыми Кольтире терминами, а потом сделала предположение о породе коня.
— Нет, он хилсбрадский верховой, — покачал головой Кольтира. — И не серый, а антрацитовый.