За пять веков до Соломона
Шрифт:
Моисей покраснел, но сдержался и лишь ледяным тоном отрезал:
— Спасибо за совет, но в твоих услугах я больше не нуждаюсь. Думаю, дальше сам справлюсь.
— Как скажешь, Моисей…
В тот день Аарон, как обычно, глядел в сторону лагеря. Елисавета должна была вот-вот появиться. Солнце клонилось к закату, расцвечивая горы вокруг яркими огненными сполохами.
Где же она, почему задерживается? Не случилось ли что?
Вдруг маленькие ладошки закрыли глаза
— Колючий!
Аарон одним прыжком вскочил на ноги и обнял Елисавету, нос привычно прижался к лицу возлюбленной, вдыхая аромат розового масла.
— Опять? Сколько ты отдала на этот раз за царские благовония?
Елисавета мягко отстранилась:
— Какая разница, Аарон. Ведь это для тебя.
Они простояли, обнявшись, еще несколько минут, потом Аарон почувствовал, как просыпается голод.
— Что ты принесла сегодня?
Юный сотник с жадностью накинулся на нехитрую снедь. Пресный хлеб казался вкуснее любых лакомств со стола фараона. Ведь был приготовлен Елисаветой, его Елисаветой!
Девушка, по-прежнему улыбаясь, смотрела, как Аарон поглощает одну за другой лепешки, запивая чистой водой. Заходящее солнце опять золотило темные волосы. Только лицо на этот раз казалось не румяно-розовым, а бледно-белым, словно залитым свежесдоенным молоком.
— Что нового в лагере? — спросил по привычке Аарон.
Елисавета не ответила. Она смотрела, не моргая, на юношу и улыбалась в пол лица.
Внезапно сердце Аарона похолодело. Что-то было не так, неправильно. Через миг он понял: на смертельно бледном лице Елисаветы проступала не улыбка, а гримаса боли.
Возлюбленная тихо ойкнула и завалилась на бок.
— Елисавета, что с тобой? Что? — Аарон затряс девушку за плечи, но это не помогло.
Его взгляд скользнул вниз по телу и с ужасом замер на двух красных пятнышках на щиколотке.
Нет, не может быть! Это же не то, о чем он подумал?
Аарон вскочил и помчался по следам Елисаветы.
— Только не это, только не это, — отзывалось в голове в такт бегу.
Пять шагов, десять.
— Нет! — вопль прорезал вечернюю тишину.
Отпечатки маленькой ступни отчетливо выделялись на песке в локте от знакомого логова. Где, как обычно, лежала, свернувшись кольцами, кобра. ЕГО кобра.
Елисавета, зачем ты подошла с этой стороны? Чтобы приятно удивить? А почему ничего не сказала о змее? Или сама не обратила внимания, посчитала, что поцарапалась об острый камень?
Изнутри поднялась волна ярости. За что? Всего пару дней, как он нашел возлюбленную, единственного человека, который его понимал, а теперь глупые боги собрались украсть ее!
Кровь ударила в голову, звериный крик разнесся
Через мгновение Аарон стоял на коленях над Елисаветой и, отчаянно сплевывая, отсасывал кровь из ранки. Только бы успеть, только бы справиться!
Кожа на щиколотке покраснела, девушка так и не приходила в себя. Оставалось последнее средство. Кряхтя и постанывая, Аарон взвалил Елисавету на плечи и побежал.
Каждый шаг давался с трудом. Самый маленький холмик становился непреодолимой преградой: ноги то вязли в песке, то срывались вниз, скатывающиеся камни больно били по босым ступням, а руки не могли ничем помочь — бережно придерживали тело девушки. Вечерний воздух жег горло и легкие, но юноша не останавливался. Голова Елисаветы болталась вверх-вниз в такт шагам Аарона.
На одной из вершин сотник на миг задержался, чтобы перевести дыхание, и в этот момент Елисавета открыла глаза.
— Что ты делаешь, Аарон? — слабый шепот был едва различим.
— Молчи, тебе нельзя говорить. Береги силы.
— Куда ты меня несешь?
— В лагерь, Елисавета. Там есть жрецы, что смогут помочь.
— Нет, Аарон, не делай этого! — у умирающей девушки вдруг прорезался голос. — Там лучники стоят. У них приказ — стрелять в тебя без раздумий.
Аарон не слушал. Он сгибался под тяжестью девичьего тела: две недели на воде и хлебе не прибавили сил. Ноги все больше спотыкались о камни, острые края резали подошвы в кровь, но Аарон упорно двигался вперед.
Он бежал, потом быстро шел, чтобы через мгновение опять бежать. В голове шумела кровь, в боку отчаянно кололо. Глаза ощупывали дорогу, а сам Аарон все прислушивались к рваному дыханию Елисаветы. Только бы успеть, только бы донести!
Вот вдали показались темные очертания шатров, стали видны сполохи вечернего костра, что взлетали в небо.
— Стой! Кто идет? — слева со скрипом натянулась тетива.
— Я — Аарон, — вместо слов из воспаленного горла донесся хрип. — Не стреляйте, у меня Елисавета. Не стреляйте.
— Остановись и не двигайся. Еще шаг и я спущу тетиву, — и одновременно в другую сторону. — Командира сюда.
Аарон осторожно положил Елисавету на песок, припал ухом к груди. Сердце стучало, но Аарону показалось, что совсем слабо.
— Позовите Моисея, быстрее. Она умирает, — закричал он в тишину.
Вдали раздавались торопливые команды, но никого не было видно. Куда все подевались, почему так долго возятся стражники?
Аарон вытянулся во весь рост, пристально всматриваясь в ночную темноту.