За пять веков до Соломона
Шрифт:
— Да вот все думаю, как Аарона назад вернуть.
Махли коротко рубанул рукой:
— Я бы с ним долго не возился. Не понимаю я твоего приказа, Моисей. Два дня назад ты показал свою решимость, с предателями без пощады расправившись. Почему, то же самое с Аароном не сделаешь?
Моисей гневно сверкнул очами, но ответил тихо, чтобы остальные левиты не слышали:
— Махли, разве я твое мнение спрашивал? Я решение принял и не тебе его оспаривать. Что ты не согласен, я с самого начала знаю, не стоит каждый раз повторять. Ясно?
Махли потупил
— Да, командир.
— Хорошо. Тогда помоги найти способ, как Аарона к жизни вернуть. А то пока он там, в пустыне, валяется во власти скорбных мыслей, в стане израильском нам его не видать. Если попробуем воду и еду принести, он лишь в глаза рассмеется и ни к чему не притронется. Гордость молодая не позволит. Это в лучшем случае, а в худшем — даже головы не повернет. Есть у тебя, Махли, мысли какие, что делать будем?
— Можно я скажу? — вмешался Иофор. — Вспомни собственный опыт, Моисей. Ты, когда от фараона бежал, тоже целый свет невзлюбил. Считал тогда, что тебя все предали. И фараон, и Везир, и даже Мариам, потому как с тобой в дальний путь не пустилась. Вспомни, что тебя к жизни вернуло?
Моисей задумчиво кивнул:
— Ты прав, Иофор. В пустыне совсем руки опустились, был я уверен, что умру. И если бы стражники не предали, если бы сердце ненавистью не зажгли, там бы я и сгинул. Но, боюсь, этот выход нам не подойдет. Сердце Аарона и так злобой отравлено сверх всякой меры. И если мы туда еще яда добавим, то Аарон от него уже никогда не избавится.
— Постой, постой, Моисей. А ты правильно говоришь? На самом ли деле ненависть к стражникам тебя к жизни вернула? Может, что еще было?
— Нет, Иофор, больше ничего. Я хорошо помню, как тогда в пустыне…
Моисей умолк на полуслове. Рядом прошла Сепфора, мягко кивнула мужу. Моисей тотчас расцвел, лицо озарилось улыбкой, потеплевший взгляд проводил фигурку жены, пока та не скрылась из виду.
— Так о чем мы говорили? — посмотрел Моисей на собеседников.
— Не о чем, а о ком, — усмехнулся Иофор. — О том, кто тебя десять лет назад к жизни вернул…
Аарон тяжело дышал. Все, он уже мертв? А почему так светло вокруг? Руки сами собой потянулись протереть глаза, когда юноша вздрогнул и резко сел. Он недоуменно уставился на ладони, покрытые засохшей красной коркой. Что это?
Взгляд пробежал по облакам, закрывшим солнце, по рыжим отрогам гор, по знакомым валунам вокруг и остановился на двух половинках змеи, что валялись у ног Аарона. Молодой сотник еще раз посмотрел на руки, потом на грудь — все заляпано кровью.
Выходит, в беспамятстве он не отпустил гада, а разорвал пополам. И, видать, потом долго высасывал змеиную кровь, недаром во рту до сих пор странный привкус стоял.
— Нет! — Аарон с силой ударил по земле, неудачно подвернувшийся острый камень расцарапал кулак. — Нет! Нет!
Почему боги не дают ему легкой смерти? Зачем заставляют страдать под пекущим солнцем?
— Что я вам сделал? Чем не угодил? — крик взлетел к набежавшим
Аарон вскинул голову и прислушался. Два дня в пустыне научили различать завывания ветра и шорохи песчинок. Новый звук оказался непохож ни на что. Слишком уж мерные поскрипывания доносились из-за песчаного холма.
Поднявшийся ветер прогнал облака, солнце опять весело засияло. И тотчас по телу побежали струйки пота, унося прочь драгоценную влагу. Аарон передвинулся подальше в тень. До вечера он-то наверняка дотянет, а потом? Ладно, ночью не жарко, можно выдержать. А как завтрашний день пережить? Аарон вздохнул и погрузился в горестные мысли, как вдруг опять услышал странные звуки.
Еще вчера он, не задумываясь, вскочил бы на ноги и взбежал на холм, выясняя, что случилось. А сегодня в Аароне боролись живое любопытство юности с апатичной безнадежностью старости.
Что происходит? Неужто он постарел на полвека всего за день? Аарон заставил себя встать и сделать несколько шагов.
Острый слух не подвел — из-за холма на самом деле приближался человек. Низкая фигурка, с головой укутанная в платок, выдавала женщину, торопливые шаги указывали на юный возраст. Вот уж никак не ожидал Аарон, что встретит кого-то в жаркой пустыне.
Первое волнение улеглось, вместо него в душе опять закипел гнев. Неужели Моисей считает, что достаточно поменять рослого воина на хрупкую девушку, чтобы растопить сердце Аарона? Что ж он встретит посланницу предателя, как подобает.
Когда девушка подошла совсем близко, Аарон шагнул из тени на солнце. Незнакомка испуганно ахнула и остановилась на месте.
— Что тебе надобно? — Аарон постарался, чтобы голос звучал посвирепее.
Девушка не отвечала. Только большие глаза испуганно перебегали с лица на руки молодого сотника. Аарон пригляделся. Им наверняка приходилось встречаться раньше, в израильском лагере, облик казался смутно знакомым, но до сих пор Аарон в пылу сотничих забот никогда не обращал внимания на юную израильтянку. Посланница Моисея была явно недурна собой: кучерявые темные волосы обрамляли неестественно светлые для этих мест скулы, рассыпанные вокруг носа крохотные веснушки придавали по-детски невинный вид. Но главное — огромные, на пол лица, глаза цвета ясного неба. Они, не мигая, глядели на Аарона.
Тут молодой вождь вспомнил. Это была та самая девушка, что громче всех кричала «Нет!» Наасону, бросившемуся в шатер с гепардом, это ее синие глаза провожали изгнанного Аарона с места Истины.
Отчего-то юноша смутился. Он посмотрел на свои руки и представил, что сейчас видит незнакомка. Перепачканные бурой пылью щеки, вдобавок измазанные змеиной кровью. Слева от носа — струпья от обоженных солнцем прыщей, в глазах — голодный блеск, подбородок ощетинился редкой козлиной бородкой. Бр-рр. Он бы сам, наверное, от такого зрелища в обморок свалился.